О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 1. 2001–2007. Наталья Казьмина

монологи о своей жизни – даме-гиду-переводчику-учительнице. Она как раз играла плохо и фальшиво. Добиться крайней степени достоверности (задача – минимум спектакля) получилось далеко не у всех – мастерства не хватило, а то бы вышел новый «Современник».

      Что касается «Кислорода», это 10 монологов Вырыпаева на самые актуальные темы, вроде интересующие молодежь, начиная с терроризма и кончая сексом или, скорее, наоборот. Это его дуэль с христианскими заповедями: не убий, не укради и т. д. Стиль захлебывающейся речи, как у А. Гуревича в народной телепередаче «Сто к одному». Скороговорка оформлена (такой русский рэп с подтанцовкой). Есть партнерша. Если он сам – прикольный и настоящий, то девочка-с голосом, фигурой и внешностью банальной секретарши, а не подружки репера, (кажется ряженой). Тексты неравноценны, некоторые хороши и остроумны. Тот, что про башни-близнецы – отдает новой конъюнктурой (если бы Вырыпаев принадлежал к другому, сегодня вечно подозреваемому поколению, его бы закидали гнилыми помидорами – как, кстати, сделали с М. Захаровым после «Плача палача»).

      Фокус – в другом. Сегодня имеет значение не только время, но и место. В новом интерьере «Кислород» провалился. Когда между 9-й и 10-й заповедью исполнители вставили спасибо спонсорам, Центру, «Одежду предоставили…», все разрушилось. В разговоре о самом главном все-таки прозвучало слово «Совесть». Т. е. я должна была бы принять этот текст за исповедь поколения и проклятие гадости, но после мармеладного апарта вся моя народившаяся вера тут же испарилась. И остался очередной стеб, желание привлечь к себе «любовь пространства». Т. е. примерно то же, что 15 лет назад выделывал Пригов. Посмотрите на него сейчас. Кстати, 12 апреля «Кислород» получил «Маску» в «Новации» (престижная номинация среди национальных театральных премий). Родился еще один тип Гришковца.

      1 ноября

      «Демон» (по поэме М. Лермонтова), реж. К. Серебренников, Театр им. Моссовета, в главных ролях: О. Меньшиков, А. Белый, Н. Швец.

      С этим явно неудачным спектаклем мне разбираться даже интереснее, чем с «Терроризмом» и «Откровенными поляроидными снимками» (предыдущие постановки Серебренникова). К тем я бы поставила подзаголовок «В подражание…», как Пушкин делал. В «Демоне» и подражательности и краж тоже предостаточно, но хотя бы первоисточники куда интереснее: например, Пина Бауш, Э. Някрошюс, А. Васильев.

      Спектакль начинается с вздохов, напоминающих шум прибоя. Показалось, если бы это был только один вздох или даже выдох, впечатление было бы сильным – это как говорят, душа уходит из тела, последний человеческий вдох. Спектакль начинается танцем-интермедией четверых духов тьмы: полуголые мужики (но не мужики, один – с голосом кастрата), перевязанные грязными бинтами – впечатление неприятное. При этом на малой сцене, где все впритык, непозволительная вещь – сильный грим: почти у каждого страшный шрам через щеку. Как-то провинциально. Начинают говорить текст по-английски, может, это монолог ведьм из «Макбета».