Деревенская трагедия. Маргарет Вудс

Анна была бы тебе помощницей, – добавляла она, если племянница присутствовала при таком разговоре.

      Однажды вечером, в то время, как тетка окружала нежными заботами умирающего цыпленка и Анна с мистером Понтин остались одни в кухне, молодая девушка робко начала:

      – Скажите, дядя, много лет прошло с тех пор, как умерла бабушка?

      Мистер Понтин при этом вопросе опустил газету Оксфордский Дневник, которую он читал, и потер себе лоб.

      – Почти тридцать восемь лет, – отвечал он медленно.

      – Была она похожа на этот черный профиль, который висит в гостиной? – спросила Анна.

      Мистер Понтин не сразу ответил.

      – Право, не знаю, как тебе сказать, – проговорил он. Затем, помолчав довольно долго, он продолжал: – Моя мать была не здешняя, она из деревни Мильцотер, в пяти милях отсюда.

      – Была она похожа на тетю Сюзанну? – не отставала Анна.

      Мистер Понтин снова задумался.

      – Право, не знаю, как сказать; по крайней мере, я что-то забыл.

      – Она, верно, была удивительно искусна в шитье, – заметила молодая девушка. – Как красиво одеяло, которое она вышила!

      – Моя мать была препочтенная женщина, каких редко встретишь, можно сказать, – внушительно подтвердил дядя, – и, к тому же, как мне кажется, очень миловидная женщина! – Он опять замолчал. – Я слышал, будто оксфордские джентльмены весьма ценили искусство, с которым она стряпала ватрушки.

      Семейные воспоминания и чувства этим и исчерпывались в Джемсе; надеяться извлечь из него больше было бы напрасно, а Анна вскоре даже перестала почти совсем думать об умерших Понтинах. Это произошло отчасти потому, что не вело ни к чему, а отчасти потому, что она нашла живое молодое существо, немногим старше её, о котором было гораздо интереснее думать.

      Июнь близился к концу; сено было почти убрано, но мистер Понтин немного запоздал с уборкой сена верхних лугов, а, между тем, стрелка барометра повернула к «перемене».

      – С сенокоса еще долго не вернутся рабочие, – сказала мистрис Понтин, заметив, как удлиняющиеся тени больших ореховых деревьев легли уже на фруктовый сад. – Придется тебе, Анна, идти и загнать коров домой с поля.

      Бедная Анна! Она еще так недолго жила на ферме, всего несколько месяцев, и не успела еще привыкнуть в рогатому скоту, наводившему на нее ужас. Но выразить тетке все, что у неё накопилось на душе, было бы и унизительно, и бесполезно, так что она молча надела свою шляпу и пошла через фруктовый сад. Мистер Понтин арендовал землю, на которой когда-то стоял барский дом с усадьбой, и она была отделена от земли фермы только проселочною дорогой. У входа с проселочной дороги в усадьбу некогда красовались изящные железные ворота, а теперь между оставшимися от них каменными столбами были устроены обыкновенные кривые полевые ворота; они вместе с грязным прогоном для скота, в который превратилась прежняя дорога, служили как бы грубою насмешкой над полуразрушенными, но все еще