Бульварное чтиво. Повести и рассказы. Александр Казимиров

сроки. Как долго будет выполняться работа? Хотелось бы к новоселью сделать себе подарок.

      – У меня много заказов… – Лоб художника сложился гармошкой. – Но за двадцать пять процентов сверху я напишу ваш портрет вне очереди.

      «Однако, вы, батенька, вымогатель!» – не выдавая раздражения, подумал Гудвин и согласился на доплату. Дома он прокрутил в голове весь разговор с Краско. «Никогда не забывайте, что театр живет не блеском огней, роскошью декораций и костюмов, эффектными мизансценами, а идеями драматурга», – всплыли в памяти слова Станиславского. «Ничего, Игорь Олегович, ты с лихвой отработаешь накрученные проценты. У меня имеется хороший сценарий!»

      Гудвин набрал номер портретиста.

      – Игорь Олегович, добрый день! Как продвигаются дела?

      Краско с отдышкой ответил:

      – Здравствуйте! Все хорошо. Подъезжайте в выходные. Хотелось бы узнать: в каком костюме вы предпочитаете себя видеть?

      – Что-нибудь в стиле эпохи возрождения. Это возможно?

      – Для настоящего волшебника нет невозможного! – простужено засмеялась телефонная трубка.

      В назначенное время Гудвин перешагнул порог мастерской. Пожав руку художника, он проследовал за ним в комнату. Краско снял с мольберта накидку. С холста на Гудвина смотрел мужчина, похожий на него, как зеркальное отражение. Утомленный праздным образом жизни, в колете с высоким стоячим воротником он выглядел потрясающе! Волнистые волосы ниспадали на плечи, подчеркивая тонкие черты лица. Портрет получился замечательным, но Николаю хотелось прижать хвост зажравшемуся, как ему казалось, мастеру.

      – Знаете, – он выдержал паузу, – неплохо. Но можете ли вы дополнить портрет головным убором: феской или беретом?

      Краско не ожидал, что заказчик начнет вносить коррективы.

      – Что ж, как изволите! Феску так феску! – ответил он и, нервно потирая руки, добавил: – Извините, у меня много работы.

      Накидка вернулась на место.

      Гудвин сидел в глубоком кресле и любовался танцующим в камине огнем. Вот оно, тихое домашнее счастье, – с тикающими ходиками, с котом, свернувшимся на твоих коленях! Радости Николая не было предела: ни соседей, никаких посторонних звуков. Хочешь привести женщину или друзей – приводи. Хоть днем, хоть ночью – никто слова не скажет, не возмутится разбросанной обувью, запахом табачного дыма и громкой музыкой.

      По городу блуждала метель. Витрины магазинов пестрели еловыми лапами с разноцветными шарами и дождем из фольги. Народ готовился к встрече Нового года. Гудвин решил пригласить к себе коллег и бывших соседей, насладиться их восторгом от обставленной по-барски холостяцкой берлоги. Дело было за малым – заб-рать портрет и повесить его на видное место.

      – Алло! Игорь Олегович, что там у нас? Вечером заскочу!

      По подсчетам Гудвина еще оставалось время на то, чтобы потрепать нервишки художнику и до праздников забрать портрет.

      – Черт, я никак не пойму, чего здесь не хватает?! Все вроде