Обреченный пророк. Алексей Атеев

простой поркой не отделаешься. Но мне, знаешь ли, не особенно хочется терять такого работника, как ты. Про слова дерзкие и слышать не хочу… Неинтересно мне это. Но предупреждаю, услышу еще что-нибудь подобное, пеняй на себя. А теперь ступай на конюшню.

      Парень, так и не сказав ни слова, покорно повернулся и направился к дверям.

      – Постой-ка, – неожиданно сказал Зайцев, смотревший ему вслед.

      Парень остановился.

      – Так ты говоришь, что знаешь, когда матушка-государыня почит в бозе?

      Василий глянул прямо на помещика, и тот поразился этому взгляду: ни тени страха не было в нем. Прямо и открыто смотрел кузнецов сын, даже насмешка почудилась Зайцеву в его взгляде, впрочем, может, лишь почудилась…

      – Так как же, знаешь или не знаешь?

      – Знаю, – просто ответил парень.

      – Ну так назови.

      Василий сказал год, месяц, число и даже час. Помещик обмакнул перо в чернильницу и записал сказанное.

      – Ну что ж, – сказал он, – немного осталось, чтобы проверить твою правоту, а пока – на конюшню, и советую: не болтай!

      И выпороли сердешного, крепко выпороли!

      С тех пор жалоб на Ваську не поступало, но чувствовал Зайцев, так просто это дело не кончится. Чем было вызвано это предчувствие, он сам не мог дать ответа, но в душе отставного гвардейца будто бы льдинка засела.

      А через пару лет льдинка эта и вовсе превратилась в снежный ком.

      Прибежал как-то к Зайцеву все тот же староста, бухнулся в ноги, завыл: царица-то наша… царствие ей небесное…

      – Ты чего мелешь, дурень, – рука Зайцева потянулась к арапнику.

      – Истинная правда! – завопил ополоумевший мужик. – Своими ушами слышал: фельдъегерь на почтовой станции останавливался, сменил лошадей и дальше… Он сказывал… А я как раз у кумы был, она в стряпухах у станционного… Да вы знаете…

      – Знаю я твою стряпуху, – усмехнулся Зайцев, но сразу посерьезнел, – так, значит, сам слышал, что фельдъегерь говорил?

      – Вот истинный… – закрестился староста.

      Перекрестился и Зайцев: «Со святыми упокой…» – пробормотал он. Потом внезапно что-то вспомнил, подошел, нет, почти подбежал к секретеру, выдвинул потайной ящичек, достал бумагу, близоруко вгляделся… Рот его приоткрылся, он изумленно и испуганно посмотрел на старосту:

      – Помнишь, что Васька, кузнеца сын, болтал?

      Староста оторопело уставился на барина…

      – Ну, когда я велел его выпороть, – барин сердито насупился, глядя на непонятливого мужика.

      – А-а… – протянул староста и прикрыл рот ладошкой, – не может быть!

      – А вот может, – тихо сказал Зайцев, – год сходится и месяц; вчера, говоришь, преставилась… и день… Надо думать, и час он правильно исчислил.

      – Да как же-то… – староста испуганно смотрел на Зайцева.

      – Зови ко мне Ваську, – вместо ответа сказал барин.

      И вот кузнецов сын снова перед ним.

      – Сбылись твои пророчества, – без промедления начал Зайцев, – царица померла.

      Парень молча кивнул, мол, знаю.

      – Ты