Горький сентябрь. Николай Дмитриев

комполка и вроде как став любезнее, пригласил: – Садитесь.

      – Благодарствую. – Особист сел на придвинутую у столу грубо сколоченную табуретку и начал осматриваться.

      Землянка выглядела просторной. Стены были обиты ещё не успевшим потемнеть горбылём, и на одной из них висела сдвижная матерчатая занавеска, наверняка скрывавшая карту местности с указанием всех опорных пунктов. Глядеть на неё особисту было незачем, он прекрасно знал, что дивизия занимает сорок километров по фронту и создать прочную оборонительную полосу не может.

      Кроме сидевшего за столом командира полка здесь находилось ещё несколько штабных, а в углу, в окружении четырёх полевых телефонов, сидел связист. Как раз тогда, когда особист кончил осматриваться, зажужжал зуммер одного из аппаратов. Связист схватил трубку и почти сразу протянул её майору.

      – Товарищ комполка, Первый на проводе…

      Командир взял трубку, минуты две слушал, а потом передал трубку сидевшему напротив особисту.

      – Товарищ старший лейтенант, вас…

      Особист первым делом дунул на мембрану и сказал:

      – Старший лейтенант Белозубов, слушаю…

      Какое-то время в землянке было тихо, и вдруг, нарушив общее молчание, особист неожиданно громко рассмеялся. Командир недоумённо воззрился на него, и тот перехватил его взгляд.

      – Тебя… – Всё ещё ухмыляющийся особист передал трубку майору.

      Сначала командир полка слушал, потом бодро ответил:

      – Так точно, бдим, товарищ полковник! – И, положив трубку, совсем иначе посмотрел на особиста. – Извините, товарищ старший лейтенант, тут всякое может быть. Оттого и стережёмся…

      – Это выходит меня ещё там, на вашем КПП, за шпиона приняли? – весело фыркнул особист.

      – Больше того, – улыбнулся майор. – За бывшего белогвардейца.

      – Это ж отчего так? – с усмешкой поинтересовался особист.

      – Ну, во-первых, само собой возраст. Опять же фамилия на эту мысль наталкивает. А, с другой стороны, эмигранты они и по-русски говорят чисто, и порядки наши будь здоров знают, так что это тебе не какой-нибудь там немчик, – уже серьёзно пояснил майор.

      – Значит, как я понимаю, какой-никакой опыт уже есть? – констатировал особист, отдал трубку телефонисту, глянул на чем-то занятых штабников и вздохнул: – Не слишком ли здесь душновато, майор?

      – Так мы и на свежем воздухе переговорить можем, – комполка понял, на что намекает особист, и первым поднялся из-за стола.

      Вдвоём они вышли из землянки, остановились чуть в стороне, и тут особист, явно издалека начиная нужный разговор, спросил:

      – Как оборона?

      – Оборона?.. – Майор секунду помолчал и рубанул напрямик: – Из дырок от бублика оборона! Одна надежда: Днепр здесь широкий, на другом берегу подъезды плохие, так что вряд ли они рискнут форсировать.

      – А если рискнут? Я полагаю, на участке в сорок километров подходящее местечко найдётся, – особист упёрся взглядом в командира полка.

      – А рискнут,