Истребивший магию. Юрий Никитин

на него, лицо погрустнело, а в синих глазах проступила глубокая печаль.

      – Ты прав, – произнесла она с глубоким вздохом, в глазах заблестели слезы, – я неженка. И выросла… в очень богатой и знатной семье. Но меня хотели отдать замуж за нелюбимого, я взяла и сбежала.

      Он хмыкнул.

      – И все так просто?

      Она покачала головой, глаза погрустнели, запруда в глазах начала заполняться, и Барвинок гордо подняла голову.

      – Нет, – ответила она. – Совсем не просто. Сто раз было так тяжело, что хотела вернуться. Несколько раз уже подходила к воротам своего дворца… дома, но заставляла себя повернуть обратно. И в конце концов сумела приспособиться. А теперь вольной пташкой нравится больше, чем в золотой клетке!

      Она сказала с вызовом, заранее готовая к жаркому спору и доводам, что женщина так себя вести не должна, тем более – добропорядочная, но волхв сидел, задумавшись, словно пропустил мимо ушей ее страстное заявление.

      – Ты молодец, – проговорил он спустя долгое время. – Сильная пташка. Живучая. Хоть и красивая.

      Она перестала сдерживать слезы, взглянула на него блестящими и недоверчивыми глазами. Нос и губы сразу распухли, словно уже ревет давно, веки покраснели, во взгляде безмерное удивление.

      – Ты чего?

      – А что не так?

      – Ну ты вдруг сказал… ты хоть помнишь, что сказал?

      Он пожал плечами.

      – Что ты красивая. А что тут обидного? И умненькие бывают красивыми, хоть и очень редко. Но тебе вот повезло, так что без обид.

      Она сказала торопливо:

      – Да я не обижаюсь, совсем наоборот! Но почему ты за все время ни разу этого не сказал?

      – Чего?

      – Ну, что я…

      – Красивая?

      – Ну ты же так сказал!

      Он произнес с некоторым раздражением:

      – Когда бы я успел? Мы что, сто лет живем вместе? И вообще, что ты так прицепилась к этому слову? Ничего обидного в этом нет. Ты в самом деле красивая, хоть и умненькая, не всегда же одно другое вытесняет. Я вовсе не хотел тебя оскорбить!

      Она перестала всхлипывать, смотрела на него с широко раскрытым ртом и распахнутыми глазами.

      – Э-э… ну… я не знаю…

      Он сказал великодушно:

      – Это ничего. Не все же на свете ты должна знать. И еще ты молодец, столько прошла со мной и не хныкала. Молодец! Что умеешь, то умеешь. Настоящая женщина, хоть и маленькая.

      Сидя, она оскорбленно выпрямилась:

      – Я? Это ты здоровенный!.. Откуда только такой взялся. Ты знаешь, мы с тобой, похоже, идем в одну деревню. Не боишься?

      Он насторожился:

      – Чего?

      – Там что-то очень нехорошее.

      Она аккуратно собрала в узелок остатки еды, сунула в мешок. От костра вкусно тянет сладковатым дымком, словно сгорают вишневые сучья, еще у некоторых яблонь бывают такие пахучие, вокруг сплошной мрак, и она пыталась представить, как это выглядит для обитателей леса: страшное багровое пламя взметывает быстрые хищные языки, которые жалят любого зверя, а сами ничего не боятся, неуязвимые и бессмертные, там двигаются жуткие черные силуэты, смутно похожие на человеческие,