Истребивший магию. Юрий Никитин

чувствовал, резко присел, один с криком перелетел через его голову и едва не обрушился на перепуганную Барвинок, но разбег был слишком велик, нападавший перелетел через нее. Болото всколыхнулось, будто в него обрушилось дерево, и нападавший сразу же ушел камнем в глубину под тяжестью усеянных металлическими вставками кожаных доспехов.

      Олег вынужденно выпустил корень, еще двух сбил на землю ударами кулаков, третий замахнулся мечом. Барвинок сжалась в ужасе, что кулаки против меча, волхв молниеносно пригнулся, разбойник с силой вогнал меч в дерево над головой непонятного противника. Олег, не разгибаясь, нанес ему короткий удар в живот. Судя по тому, как глубоко кулак погрузился в тело, Барвинок поняла, что у того будет сломан и хребет.

      – Ты еще там? – спросил он, не оборачиваясь.

      Разбойники ползали по тропке, стараясь уползти в кусты. Олег проводил двух мощными пинками, после которых те сразу же исчезли, только ветви затрещали и заколыхались, указывая прямую, по которой их унесло.

      – Я… тону… – прохрипела она.

      – В болоте утонуть невозможно, – сообщил он и повернулся.

      Корень он бросил ей, как показалось, с отвратительной неспешностью. Барвинок ухватилась скользкими пальцами, сжала, а волхв потащил медленно, деликатно, за что Барвинок молча поблагодарила, иначе просто выдернул бы из ее слабеющих рук.

      Она выползла и осталась лежать вниз лицом, жадно хватая живительный воздух. Запахи гадостные, смрад, что за мерзости разлагаются в этой яме-ловушке, она чуть не всхлипнула от жалости к себе, такой красивой и такой беспомощной.

      Она чувствовала, как волхв задумчиво осматривает ее, похожую на сосульку из грязи, укоризненно качает головой.

      – Может быть, – раздался над ее головой нерешительный голос, – стоит все-таки помыться? Или теперь женщины, как великие отшельники, не обращают внимания на такие досадные мелочи?

      Она все еще хватала ртом воздух, слишком обессиленная, чтобы спорить, наконец прохрипела покрытым грязью ртом:

      – Помыться? Просто помыться?

      – Странная идея, правда? – спросил он.

      Злость на этого гада нахлынула и наполнила ее измученное тело хоть какой-то, но силой.

      Она привстала и прошептала:

      – Ты совсем дурак? Здесь даже ручья нет!

      – В ручье не отмыться, – сказал он так, словно сделал открытие, до которого она бы не додумалась, – может быть, лучше озеро?

      – Озеро? Где?

      Он повел рукой.

      – Вон за теми деревьями. Но хватит ли… Сейчас больше бы подошло море. Или окиян…

      Она не смела мечтать даже о ручье, а тут целое озеро, потому не ответила на гнусный выпад этого гада, что еще гнуснее потому, что вовсе не выпад, сказано очень серьезно и доброжелательно. Вот уж подлец так подлец. Как можно даже подумать, что она согласилась бы остаться в такой грязи даже для достижения самой высшей мудрости? Зачем женщине мудрость, да еще такой красивой…

      Она бежала, мчалась, летела, как ей казалось, на самом деле едва ковыляла,