Посланники тьмы. Антон Грановский

сладкие губы.

      – С месяц назад ходок Дивлян вернулся из Гиблого места.

      – Вот как? – Глеб недоверчиво нахмурился. – А я слышал, что в Гиблое место уже никто не ходит.

      – Верно, – кивнул мытарь. – Дивлян был последним. Говорят, Бава Прибыток отвалил ему за это целый пуд золота.

      – Вот как, – неопределенно проговорил Глеб. – И что Баве понадобилось в Гиблом месте?

      – Того никто не ведает, – ответил странник. – Сговор у них был тайный. Дивлян пропадал в Гиблом месте три дня, а вернулся с культяпой вместо левой руки. С тех пор он жил в своей конуре один, ни с кем из старых знакомцев не разговаривал, а на улицу, сказывают, выходил только по вечерам.

      Глеб немного помолчал, попивая сбитень, затем покосился на странника и глухо спросил:

      – Зачем ты мне все это рассказываешь?

      Мытарь пожал плечами:

      – Сам не знаю. Думал, тебе интересно. Дивляна-то убили. С неделю назад.

      Несколько секунд Глеб молчал. Лицо его потемнело, глаза замерцали мрачным огнем. Потом он облизнул губы и хрипло спросил:

      – Как это случилось?

      Мытарь пожал плечами:

      – Да ведь никто не знает. Известно только, что смерть его была страшной. Точно не ведаю, но сказывают, что Дивлян сидел на полу, весь иссохшийся, будто из него выпили все соки. Глаза вытаращены и смотрят в угол комнаты. – Мытарь передернул плечами и обмахнул себя охранным знаком от нечисти, после чего договорил: – А в глазах его стоял такой ужас, что даже княжьему дознавателю стало не по себе.

      Глеб молчал, о чем-то размышляя. Мытарь тем временем допил сбитень и вытер рукавом рот.

      – Жалко Дивляна, – сказал он со вздохом. – Совсем ведь еще мальчишка был. Говорят, у него остались сестры-калеки. Теперь пойдут по миру.

      Глянув на молчаливого Глеба, мытарь сдвинул брови и сказал:

      – Ладно, Первоход, мне пора. Спасибо, что помог отбиться от лиходеев.

      Мытарь поднялся с лавки и оправил дорогой кафтан. Затем взял со стойки соболью шапку и нахлобучил на голову.

      – Слышь, ходок, – тихо позвал он, – ты только не возвращайся в Хлынь. Слыхал я, что за твою голову князь назначил щедрую награду.

      Глеб продолжал молчать, стиснув в пятерне кружку со сбитнем и нахмурив смуглый, обветренный лоб.

      – Ну, ладно. Бывай здоров!

      Мытарь повернулся и торопливо вышел из кружала.

      Целовальник вернулся с другого конца стойки и, взглянув на Глеба, спросил:

      – О чем задумался, Первоход?

      Глеб качнул головой и посмотрел на целовальника туманным взглядом, как человек, только что вышедший из глубокой задумчивости. Затем нахмурился и сказал:

      – Присмотришь за моим хозяйством?

      – Конечно. А ты далеко ли собрался?

      – Далеко, – ответил Глеб.

      Назарий сдвинул брови и внимательно посмотрел на Глеба.

      – Хочешь отправиться в Хлынь?

      Глеб промолчал.

      – Зря ты это затеял, – хмуро проговорил целовальник. – Знаешь ведь, как тебя там встретят.

      – Да уж знаю. Нет пророков в своем отечестве.