Жизнь длиною в лето. Часть 2. Наталья Брониславовна Медведская

сына и усмехнулся.

      – Пусть сам решает, если, конечно, девушка не возражает.

      Кармель пожала плечами, мол мне всё равно. К костру подошёл худой даже тощий парень с гитарой в руках, он откинул за спину длинные светлые волосы и протянул гитару Сергею Птицыну.

      – Серёга, сбацай.

      Птицын отмахнулся.

      – Не, Антоха, сегодня я не в настрое. Давай ты.

      Парень, названный Антохой, опустился на свободное место рядом с Линой Снегирь. Брюнетка нахмурилась, дёрнула татуированным плечом, но промолчала. Кармель вытянула усталые ноги и приготовилась слушать что-то дворовое. Судя по внешности этого Антона, он должен затянуть песню слабым гнусавым голосом. Кармель в своё время, посещавшая музыкальную школу по классу фортепиано, терпеть не могла блатных песенок про папу прокурора, сына вора или про несчастную любовь бандитов. Этот Антон пробежался по струнам гитары длинными пальцами, искоса глянул на Лину и запел.

      В бессильном море слов не утопить страданий,

      Не вырваться душе из траурных одежд.

      Холодные огни несбывшихся желаний,

      Сжигают островки угаснувших надежд.

      Жестокие ветра с мечты сорвали парус⁵,

      И пенная волна о рифы грозно бьёт.

      Оборвана струна, я больше петь не стану,

      Осколками души никто не запоёт.

      Угасли миражи оазисов в пустыне,

      На выжженной земле цветам не прорасти.

      Аккордами беды звучат во мне отныне

      Последнее «прощай», последнее «прости».

      Кармель удивлённо слушала прекрасные строки романса, и когда затих последний аккорд, восхищённо сказала:

      – Какие красивые стихи и музыка. Вы хорошо поёте. Я, признаться, думала: услышу что-то вроде «Владимирского централа».

      – Спасибо. Я Антон Доля, если позволите. – Исполнитель романса шутливо поклонился гостье.

      Ира Солнцева забрала у Антона гитару, передразнивая певца, картинно тряхнула красно-рыжей гривой. Небрежно откинула распущенные волосы за спину, жестом, сильно похожим на жест Доли, и чуть хрипловато начала песню Гарика Сукачёва «Моя бабушка курит трубку». Кармель поморщилась, после нежных строк романса, эта песенка показалась ей глупой.

      – А как тебе это? – закончив петь, поинтересовалась Ира.

      Катя, стоящая за спиной Кармель, прошептала:

      – Рыжая девушка спела жуткую дрянь, но ты лучше промолчи. Она тебя провоцирует. Тебе надо влиться в коллектив.

      Кармель решила последовать совету подруги и дипломатично заметила:

      – Песни Сукачёва на любителя, но поёшь ты очень неплохо.

      – А ты значит, не любитель творчества Гарика, – усмехнулся Тимур.

      – Нет, не любитель. Это так называемое творчество маргиналов, – пробормотала Кармель с досадой.

      Тимур забрал гитару из рук Иры и протянул Кармель.

      – Маргиналов? Хорошо же ты похвалила Иру. Критиковать мы все умеем. Спой своё, то, что тебе нравится, а мы оценим.

      Солнцева бросила сердитый взгляд