Самое обыкновенное убийство. Где тебя настигнет смерть? (сборник). Фредрик Браун

Револьвер отправил туда же. Дядя Эмброуз ухмыльнулся, что чеширский кот, и подмигнул мне. Самое дорогое, что я видел на полках, был первосортный скотч «Тичерс Хайленд крим». Я взял бутылку и налил обоим парням.

      – За счет заведения, ребята.

      – А по десятке из кассы не отстегнешь? – осклабился Конь. – Мы вроде бы заслужили, вон он как нас подставил.

      Дядя Эмброуз подошел к нам. Между Конем и боксером он выглядел совсем крошечным.

      – Держите. – Дядя достал бумажник и выложил каждому по десятке. – Вы правы, парни, вам причитается.

      – Вы честный человек, мистер. – Конь спрятал бумажку в карман. – Хотите, мы вам отработаем? – Он смотрел на Кауфмана, боксер тоже. Тот побледнел и сделал еще шаг назад.

      – Не надо, – ответил дядя. – Мы не хотим Джорджу зла. Налей-ка, Эд, еще по одной.

      Я налил: им скотч, нам содовую.

      – Джорджу тоже. Пусть выпьет с нами.

      Я налил содовой в пятую стопку и подвинул ее Кауфману, но он пить не стал.

      – Точно не хотите? – уточнил Конь.

      – Нет-нет. Джордж хороший парень, если поближе его узнать. Идите себе, ребята, пока патрульный коп с обходом не заглянул.

      – Ничего, Джордж не стукнет, – заверил Конь.

      Мы хлопнули еще по одной, как добрые приятели, и двое крепышей удалились.

      – Выбей чек, Эд, – велел дядя. – Шесть скотчей по пятьдесят, скажем, центов за штуку, да пять порций соды – итого три пятьдесят. – Он положил на стойку пятерку.

      – Правильно, – кивнул я. – Не будем в долгу у Джорджа.

      Я положил деньги в кассу, выбил чек и вручил дяде полтора доллара сдачи.

      Мы вернулись за свой столик и просидели пять минут, дав Кауфману время сообразить, что все благополучно закончилось.

      Очередной посетитель попросил пива. Хозяин налил ему и подошел к нам, еще бледноватый малость.

      – Богом клянусь, я ничего больше не знаю про этого Хантера. Сказал на дознании все как есть.

      Мы молчали. Кауфман вернулся к стойке, налил себе немного виски и выпил, впервые на моей памяти.

      Мы посидели до половины девятого и ушли. Кауфман больше не пил, но разбил еще два стакана.

      Когда мы зашли в кафе поесть, дядя сказал:

      – Молодец, Эд. Не думал, если честно, что ты на такое способен.

      – Если честно, я тоже не думал. Мы сегодня еще вернемся туда?

      – Нет. Он уже почти готов, но мы подождем до завтра и попробуем по-другому, глядишь, и расколем его.

      – Ты уверен, что ему есть что скрывать?

      – Он боится, Эд. И на дознании тоже боялся. Кауфман что-то знает, и в любом случае это наш единственный след. Иди-ка ты домой и выспись как следует.

      – А ты?

      – В одиннадцать часов у меня встреча с Бассетом.

      – Я с тобой. Сна у меня ни в одном глазу.

      – Оно и понятно. Сегодня ты здорово рисковал. Руки не дрожат?

      – Руки нет, но внутри все трепыхается, как желе. И тогда я тоже жуть как боялся. Прислонялся к стойке, чтобы не упасть.

      – Да,