Oh, Boy!. Мари-Од Мюрай

говорите, – ответил он самым бесстрастным тоном.

      – Что твоя мать покончила с собой, хлебнув «Сортирного Крота».

      Боль пронзила худое тело Симеона. Ему стали наконец, понятны эти взгляды – смесь ужаса и жалости, которыми его провожали, эти шепотки, стихавшие, когда он входил в комнату. Он изобразил улыбку, давая себе время собраться, и ответил:

      – Вранье! Это был «Блеск».

      Приют Фоли-Мерикур был скопищем подростковых бед. Но такое – такое впечатляло. Парни притихли и прижались к стенкам, пропуская Симеона. Он вошел в столовую и сразу заметил, что сестры, уже сидевшие за завтраком, только что плакали.

      – Что случилось? – спросил он, усаживаясь перед своей кружкой.

      – Это все Кролик, – сказала Моргана. – Он говорит, что мама умерла, потому что вып… что выпи… выпила…

      Она разрыдалась и не смогла договорить. Симеон повернулся к младшей, и та сообщила шепотом, словно какой-то позорный секрет:

      – Потому что выпила «Сортирный Крот».

      Симеон снова натянуто улыбнулся, давая себе время собраться. Такой у него был прием, чтобы подготовить ответ, когда его захватывали врасплох.

      – Вранье, – уверенно сказал он. – У нас дома никогда не держали «Сортирного Крота».

      – А, ну ладно, – облегченно вздохнула Венеция, совершенно успокоенная.

      Глава 2

      В которой дети Морлеван ждут волхва

      Судья по делам несовершеннолетних, г-жа Лоранс Дешан, была энергичная миловидная женщина, склонная к полноте, и работала на черном шоколаде. Плитки шоколада «Нестле», 52 % какао, горького и сладкого, твердого и мягкого, всегда лежали у нее в ящике стола. Досье детей Морлеван выглядело таким сухим и бесплодным, что г-жа судья решила позволить себе два кусочка самого твердого, самого черного шоколада. Она откусила прямо от плитки, оставив на ней след своих крепких зубов.

      В дверь постучали.

      – Входите! – отозвалась она немного смущенно.

      Г-жа судья поспешно задвинула ящик и вытерла мизинцем уголки губ. У нее была навязчивая мысль – как бы кто-нибудь не увидел у нее шоколадных усов и не узнал про ее тайную слабость. В кабинет вошла Бенедикт Оро, молодая сотрудница социальной службы. Они с судьей работали вместе недавно и плохо знали друг друга.

      – Садитесь, – сказала Лоранс. Рот у нее еще был набит шоколадом, и она постаралась компенсировать это величественным видом.

      Оробевшая Бенедикт присела на краешек стула.

      – Я пригласила вас по поводу детей Морлеван, – сказала судья. – Прежде всего хорошо ли им в том приюте, куда вы их поместили?

      За сухой официальностью тона Бенедикт почудился упрек. Она уставилась на судью, пытаясь сообразить, что ответить. «У меня шоколадные усы», – сделала ошибочный вывод Лоранс и потерла уголки губ с видом скорбного раздумья.

      – Какова их реакция?

      – Ну, я… У них стресс, – сказала Бенедикт, цепляясь за свою излюбленную формулировку.

      – Разумеется. Старший… Мальчик, кажется?

      – Да.