Седьмая жена Есенина (сборник). Сергей Кузнечихин

сдаете. Вот у приятеля моего в банке тоже артистическая натура служит, так приятель не нарадуется на работника, третий раз жалованье повышает и дальше повышать собирается. А почему бы и не повысить, если человек башковит и аккуратен сразу вместе».

      «Так что же это за артистическая натура такая? – спрашивает Белинский. – Графоман, поди?»

      «Отнюдь, – говорит советник, – самая что ни на есть артистическая, и притом не какие-нибудь критики пописывает, а самые изысканнейшие вирши. Бенедиктов его фамилия».

      «Нет такого поэта!» – кричит Белинский.

      Советник – мужчина солидный, кричать ему не к лицу, и он спокойненько, вполголоса вразумляет крикуна, как дите неразумное.

      «Как же нет, когда есть».

      «Значит, не будет!» – кричит Белинский, но дверью не хлопает, потому что выходное пособие надеется получить.

      Пособие он выходил, но злобу на поэта Бенедиктова затаил. Однако таил ее недолго. Не могла таиться такая лютая. Ночь с ней перемучился, а наутро сел сочинять критику. Выплеснул тринадцать страниц, и вроде как полегчало. Человеком себя почувствовал. Настоящим мужчиной. Даже визит даме сердца осмелился нанести. Дама эта его не очень жаловала, и он боялся ее навещать, а тут вдруг решительность в характере ощутил. Приходит, цилиндр повесить не успел, а дама с захлебом: «Послушайте, что за прелесть, я у графини из альбома переписала. Сочинение Владимира Бенедиктова. Минуточку, я так волнуюсь:

      Кудри – кольца, струйки, змейки!

      Кудри – шелковый каскад!

      Вейтесь, лейтесь, сыпьте дружно…»

      Белинскому дурно стало. Настолько дурно, что сознание помутилось и в истерику впал.

      «Перестаньте сейчас же! Не могу слышать эту пошлятину!»

      Закричал и сам своего крика испугался, а от страха уже и в рассудок вернулся. Сообразил, что выказал свое черное нутро перед дамой из общества. Рухнул на паркет и на коленях через всю комнату с выпяченными губами к ее ручке – простите, мол, великодушно, нездоров я нынче, нервы-с шалят.

      Но дама ему на дверь указывает. Пришлось, не вставая с колен, к порогу пятиться. На улицу выполз и бегом домой, к столу, новые критики сочинять.

      Бенедиктов, если правду не извращать, тоже не красавец был, с Есениным рядом не поставишь, а с Блоком и сравнить как-то неудобно. Однако и Пушкин с Лермонтовым, как бы помягче выразиться, не обижая безмерно уважаемых… Видимо, есть такая особенность у поэтов – творчество облагораживает их лица и вроде как росту прибавляет, а у критиков – наоборот. Белинский и в юности обаянием не отличался, а уж как в критики вышел, совсем на убийцу стал походить, оттого и женский вопрос невподъем.

      Написал новую статью про тлетворное влияние бенедиктовщины. Напечатал в газете. Экземплярчик переслал статскому советнику в департамент, из которого за разгильдяйство выгнали. Второй – начальству Бенедиктова. Даме, разумеется, не отправил.

      Следом и рассуждения свои опубликовал о том, что истинный любимец муз не может исправно исполнять