Черная девочка. Елена Усачева

что-то тяжелое. Или за хвост потянули.

      – Мам! – позвала Женька. В секунду придумалось страшное – землетрясение, половина дома обвалилась, кухни нет, родительской спальни нет, оторванные провода искрят, Варфоломей из последних сил держится на краю.

      Осторожно толкнула дверь в коридор. Здесь все было на месте – пол, прикрытый ковриками, вешалка в прихожей, обои в цветочек, в гостиной бормочет телевизор.

      Вернулась в комнату. Стул как-то странно стоит. Повернут к кровати. Словно на нем кто-то сидел.

      – Мама! – вывалилась в коридор Женька, а по спине словно кто холодными ладошками провел – от непонятной тревоги противные мурашки в пятки скатились.

      Мама нашлась на кухне. Она сидела за столом, перед ней стоял стакан свежевыжатого сока, бледно-желтого, наверное, что-то цитрусовое. Глаза закрыты. Считает.

      – Сорок восемь, сорок девять… Привет, дочь! Как твои дела?

      Мама на диете. Медитирует и пьет соки. Ей надо в день сбрасывать по сто граммов. Если она вот так утром сидит, то сбросить не получилось. Если расхаживает по кухне, весело напевая, – все отлично.

      Но сегодня – не отлично. Женька не понимает, как это – каждый день съедать одинаковое количество чего-то очень полезного, но не терять заветные сто грамм. Может, магнитные бури как-то на вес влияют?

      – Чего у нас опять с Вафлей? – Женька посмотрела на холодильник, в животе нехорошо булькнуло. Вчерашний торт запросился наружу. Сглотнула и потянулась к кувшину с водой.

      – Нервничает, – не открывая глаз, ответила мама. – Линять начал.

      – Линять?

      Хорошо, что Женька вовремя посмотрела на дно стакана. Волосок. Рыжий.

      – Чего это он? – пробормотала, снова сглатывая. – Сейчас же зима!

      – Вы вчера шумели, он нанервничался, – тихо произнесла мама.

      Женька оглядела кухню. От вчерашнего тут ничего не осталось. Свечи убрали, рваные бумажки замели, на полу ни рисинки. Как будто бы пол еще и помыли. Табуретки задвинули под стол. На какой сидела девочка? На той, что у окна? Или около батареи? Очень хотелось еще раз рассказать про свое странное видение, а заодно и про сон. Кто же еще может спасти от тревоги, как не мама. Но промолчала. Потому что вчера никто ей не поверил. Почему поверят сегодня? Да и зеркало она вчера старательно вытерла. Нет больше уголочка. А может, его и не было?

      Мама больше не медитировала. Уставилась на Женьку. Как змея. Пристально, не моргая.

      – Ты, кстати, ночью на кухню не ходила? Мне показалось, здесь ходили.

      – Нет, – прошептала Женька и покосилась на табурет. Может, этот? – Кто здесь мог быть?

      – Варфоломей, наверное.

      В коридоре скрипнуло, как будто стул резко подвинули. Женька с мамой вздрогнули.

      – Будь здоров! – крикнула мама.

      – Иду! – отозвался папа.

      С чего мама взяла, что папа чихал? Он ведь не так чихает. Он чихает раскатисто. А это сип какой-то.

      Скрипнуло снова, и чуть качнулась дверь. Так бывает, когда кто-то сначала хочет войти, касается ручки,