Гибель Помпеи (сборник). Василий П. Аксенов

я лучше так пойду, – сказал Георгий и тоже улыбнулся.

      – Гоги вина еще и не пробовал, – подсмеивалась компания.

      Он попрощался со всеми за руку и, широко вышагивая в легких ботинках, чуть откинув назад корпус, направился в платановый тоннель, в конце которого за забором уже зажигались лампочки над танцплощадкой.

      – Эй, Абрамашвили, стой! – остановила его народная дружина.

      Авессалом Илларионович Черчеков был строг.

      – Почему не пришел на дежурство? Почему? – спросил он.

      – Почему? – счастливо улыбаясь и глядя на близкие уже лампочки, переспросил Георгий. – Почему я не пришел?

      – Тебе оказали доверие, выдвинули в дружину, а ты не пришел, – удивленно поднял Черчеков густые брови. – Как это понять?

      – Я приду, обязательно приду! – воскликнул Георгий и поплыл, полетел дальше.

      – Смотри! – вслед ему крикнул Черчеков.

      4

      – Что ты, Алина, ты с ума сошла или ты с ума сошла? Посмотри, сколько пришло знакомых, будет скандал, или ты скандала хочешь? Откажи ему теперь, сумасшедшая!

      – Какой бес вселился в нее?

      – Разошлась Алина!

      – А, красавчик грузин!

      – Не приглашай его хотя бы на дамский, подожди, позор, ей-богу! Шутки шутками, но зачем тебе это надо, дурацкие шутки, ведь это даже банально, не ходи, ты с ума сошла!

      – Я встречал ее в Москве. Говорят – стерва.

      – Брось, отличная девка и талантливая.

      – Ее муж…

      – Ты хочешь, чтобы я ушла? Я – уйду! Алинка, ну хватит, похохмили и довольно, нас зовут, может быть, ты хочешь?.. Знаешь, давай поговорим серьезно…

      – Парень здесь увеселяет дам.

      – Может, поговорить с ним по-мужски?

      – Не связывайся. Налетят с ножами.

      Алина с ума сошла и сняла уже очки, чтобы ничего отчетливо не видеть, чтобы все предметы чуть-чуть расплылись и даже его лицо, но пальцы ее тонкие точно ощущали весь рельеф спины молодого разбойника, услужливого Дон Жуана, и ноздри улавливали запах моря сквозь запах «Шипра», – уйдем, давай уйдем. Алина сошла с ума.

      5

      Волны молча шли в темноте, а потом шипящей белой лавой покрывали всю гальку и хлопались о парапет, и Алина с Гоги, стоящие у подножия парапета, были мокры с головы до ног.

      – Что же делать, Гоги? – спросила она.

      – Не знаю, – пробормотал он, дрожа, не выпуская ее из рук.

      – Ты замерз, что ли?

      – Не знаю, ничего не знаю.

      – Подожди, подожди, ты мои очки разобьешь… Слушай, ты знаешь наш корпус, в ста метрах отсюда, над самым парапетом? Крайний балкон на втором этаже… Сможешь влезть?

      – Конечно!

      – Пусти, я побегу и буду тебя ждать.

      По стене на второй этаж, какие пустяки, не так ли когда-то поднимался Тариель в доспехах и с оружием, а ему, мокрому и гладкому, как дельфин, гибкому, как обезьяна, сильному, как барс, влюбленному, как Тариель, по стене на второй этаж – это пустяки!

      На балконе ему стало страшно. Он тронул дверь ногой,