Гибель Помпеи (сборник). Василий П. Аксенов

Знаешь, какая я была? В санитарном поезде служила! Знаешь, девочка какая была – сапожки, ножки, талья вот такая, коса вот такая… Врачи за мной бегали с высшим образованием и в чинах, стихи мне писали…

      – Шурочка! Ходы-ы сюда на закладку! – кричал шеф-повар, и она вставала.

      – Покажу тебе как-нибудь карточку, Жорик. Влюбишься.

      Георгию было жалко Шуру: второй сезон она его питала.

      Он думал о том, что, если бы он родился пораньше и там, на войне, встретил бы ту самую Шуру, лихую девчонку с санитарного поезда, он бы тогда полюбил ее, и жизнь ее сложилась бы тогда иначе.

      Качая головой и вытирая свои ранние усики, он выходил из кухни и шел к месту своей работы – к Черному морю.

      – Гоги! – кричал ему какой-нибудь пингпонгист. – Дашь пять очков форы, сделаю тебя!

      – Не смеши меня, дорогой, – отвечал Георгий. – Десять очков получишь и проиграешь.

      Он был одновременно королем пляжа и шутом; он ходил на руках и позировал перед кинокамерами, демонстрировал падения в волейболе; со всех сторон к нему неслось его имя, ответственные работники старались быть с ним по-свойски; полдня он проводил в воде и слыл Ихтиозавром, морским дьяволом, дельфином; и впрямь, ему иногда казалось, что он возник где-то на большой глубине, в темных расселинах между скал. За свою работу он получал 40 рублей в месяц плюс питание; не густо, конечно, но жизнь эта его устраивала – в плеске, в шуме, в свисте, в музыке, покрываясь немыслимым загаром, он ждал призыва в армию; мускулы его росли.

      Он следил за тем, чтобы не заплывали за боны, и в тот день, когда возле ялика появились две головы в голубых шапочках, он встал во весь рост и заорал:

      – Назад, ненормальные женщины! Раз-два-три, нарушение режима! Раз-два-три, докладную подам!

      Два смеющихся овала прыгали возле ялика, и в воде слабо колебались белые тела.

      – Посмотри, Алина, какая анатомия? Какой эллинский тип? Ты видела что-нибудь подобное?

      – Я ничего не вижу без очков, ах, я ничего не вижу!

      Георгий шуганул их веслом. Голубые шапочки повернули назад.

      Очкастую девицу он заметил уже на пляже. Узнать ее было нелегко после такой встречи в море. Она стояла возле самой воды, вытянувшись и подставив лицо солнцу. Она была высока, а рыжие волосы ее, густые и длинные, падали на спину. На ней почти ничего не было, только две узкие полоски материи на груди и на бедрах. Да и кроме того очки. Иногда она их снимала каким-то удивительным движением – поднималась тонкая рука, поворачивалось чистое лицо с закрытыми глазами, вздрагивала рыжая грива.

      Рядом с Георгием отдыхающая показала на очкастую.

      – Как вам нравится? Голые скоро будут ходить, – сказала она.

      – Лично я не возражаю, – с некоторым похабством и отпускным легкомыслием хохотнул отдыхающий, который у себя дома, должно быть, карал дочь и ее подруг за малейшее легкомыслие в туалете.

      Георгий взял в руки мяч и, крутя его на одном пальце, независимо прошел мимо девицы. Она была в этот миг без очков и не заметила ни вертящегося на его пальце мяча, ни его самого.

      Гоги сделал