На одном дыхании!. Татьяна Устинова

Как Разлогов мог быть на ней женат? Да еще много лет!

      – Он ее любил, – мстительно сообщил Волошин. – Так бывает, вы никогда не слышали?

      Глафира кивнула, и было непонятно, слышала она или не слышала.

      – Только зачем она врет?

      – Кто?!

      – Марина.

      – Бросьте, Глафира Сергеевна. Что за ерунда?

      – Марк, – вдруг сказала Глафира, затолкала в пепельницу окурок и, не спрашивая, вытащила у него из пачки еще одну сигарету, – вот скажите, вам нравился Разлогов?

      – Нет. То есть я хотел сказать, что…

      – Да ладно, Марк! Он никому не нравился. А можно о нем сказать, что он был человек… блестящий?

      Волошин молчал.

      – Марк?

      – Что вы все выдумываете, Глафира Сергеевна! – выговорил он с досадой. – Может, к врачу все-таки, а? Разлогов – блестящий человек!

      – Вот именно, – Глафира задумчиво кивнула. – А когда бывшая жена, с которой он много лет прожил, так о нем говорит, значит, она или дура, или врет. Она не дура, значит, врет. Зачем?..

      Волошин сбоку посмотрел на нее.

      Ты-то врешь все время, говорил его взгляд. Ты врешь, и врала всегда! А Марина… Марина тебе не чета, она человек талантливый и сложный, и Разлогов ее на самом деле любил!.. А любил ли тебя – неизвестно.

      Глафира Разлогова, рассматривавшая какие-то журнальные фотографии в свете встречных фар, вдруг вскрикнула так, что машина Волошина вильнула, и сзади сердито загудели.

      – Вы что?! С ума сошли?!

      – Это же… Разлогов!

      – Где?!

      – Да вот же!

      Трясущейся рукой Глафира зажгла лампочку над лобовым стеклом и стала совать журнал Волошину.

      Он отпихивал журнал.

      – Но этого не может быть, – она все совала ему журнал. – Этого просто быть не может!

      – Глафира Сергеевна, мы сейчас в речку улетим!

      Тут она вдруг почти закричала – истеричка чертова.

      – Я ничего не понимаю, Марк! – кричала она. – Совсем ничего!

      Волошин кое-как приткнул машину возле ворот какого-то банка, включил аварийную сигнализацию и вытащил у нее из рук журнал.

      Олесю Светозарову он узнал сразу. Ну и что? Ну Олеся! Мало, что ли, их было на разлоговском мужском веку?..

      – Да не тряситесь вы, – велел он вдове сердито.

      Конечно, он сочувствовал ей, но не слишком. Подумаешь, какая цаца! Ну увидела разлоговскую барышню в журнале, ну и что? Можно подумать, до этого она никаких таких барышень не видела и не знала об их существовании!

      – Я спрошу у Вари, нашей секретарши, что это за материал и откуда он взялся, – продолжал Волошин. Тут он сообразил, перегнул страницы и посмотрел на обложку.

      И скривился.

      – Впрочем, у Вари можно ни о чем не спрашивать, как я понимаю. Это ваш… почти что личный журнал, если можно так выразиться…

      Но вдова все тряслась и показывала на одну из фотографий, где за полуголой девицей угадывался раздраженный Разлогов.

      Волошин посмотрел внимательней и ничего не увидел.

      – Ну и что?

      – Этого не может быть, – выговорила Глафира с