Гламорама. Брет Истон Эллис

стержень, – бормочет Пейтон, машинально записывая это в свой блокнот.

      – Послушай, Абдулла. Все, что мне нужно, – это чтобы внутрь не вошел никто из тех, кого мы не ждем. Я не хочу, чтобы здесь у нас раздавали приглашения в другие клубы. Я не хочу, чтобы во время банкета какой-нибудь гомик противный всучил Барри Диллеру приглашение в Spermbar – уловил? Я не хочу, чтобы здесь у нас раздавали приглашения в другие клубы.

      – Какие другие клубы? – причитают Пейтон и Джей-Ди. – Никаких других клубов не существует!

      – Ах, умоляю вас! – тяну я в ответ, проносясь по первому этажу. – Неужели вы считаете, что Кристиан Леттнер будет хорошо смотреться рядом с одной из этих штуковин?

      По мере того как мы приближаемся к лестнице, ведущей вниз, в подвал, где находится один из танцполов, вокруг становится все темнее и темнее.

      Бо кричит с верхнего этажа:

      – Элисон Пул на четырнадцатой линии! Она желает говорить с тобой немедленно, Виктор.

      Все делают вид, что глазеют по сторонам, а девица из Details снова строчит в своем блокнотике. Парень с видеокамерой что-то шепчет ей на ухо, и она кивает в ответ, не переставая строчить. Где-то играет старая песня С+С Music Factory.

      – Скажи ей, что меня нет, скажи ей, что я разговариваю по седьмой линии.

      – Она говорит, что это очень важно, – монотонно бубнит Бо.

      Я бросаю беглый взгляд на мое окружение: все смотрят куда угодно, только не на меня. Пейтон шепчет что-то Джей-Ди, который в ответ отрывисто кивает.

      – Эй, вы лучше на это посмотрите! – вскрикиваю я.

      Показываю на ряды настенных светильников, на которые в настоящий момент устремлен объектив видеокамеры, и жду, пока наконец Бо, вновь перегнувшись через ограждение верхнего этажа, не сообщает:

      – Случилось чудо: она смилостивилась! Она сказала, что будет ждать тебя в шесть.

      – Ладно, ребята. – Я резко поворачиваюсь лицом к группе. – Перекур. Бонго, ты свободен. Перестань обсуждать свои свидетельские показания с кем попало. Можешь идти. А ты, Джей-Ди, давай ко мне. Мне нужно с тобой кое о чем пошептаться. Остальные могут подождать возле этой стойки и поискать между делом, нет ли еще где крапинок. Оператор, не наводите на нас вашу хреновину: у нас обеденный перерыв.

      Я подтягиваю к себе Джей-Ди, и он тут же начинает лепетать:

      – Виктор, если ты насчет того, что мы не можем нигде найти Майку, то, ради всего святого, не заводи все сначала, потому что мы найдем другого диджея…

      – Заткнись. Я вовсе не о Майке. – И после некоторой паузы: – Кстати, где она?

      – Боже, ну откуда я знаю. Она работала во вторник в Jackie 60, затем на дне рождения у Эдварда Фёрлонга, а затем все – пуфф!

      – Что ты хочешь этим сказать? Что значит «пуфф»?

      – Исчезла. Никто не может ее найти.

      – Хреново, Джей-Ди. И что же мы – нет, не мы – ты намереваешься делать? – вопрошаю я. – Кстати, я с тобой не только об этом хотел говорить.

      – Не подаст ли на нас в суд Кенни Кенни?

      – Нет.

      – В каком порядке мы рассадим гостей за