Первая работа. Юлия Кузнецова

Если я не могу решить самостоялку, значит, глупая. Но если бы я подготовилась, то решила бы… Значит, умная. Но я не подготовилась! Значит, все-таки глупая».

      «И ленивая», – добавила я, вспомнив мамины слова.

      Мне стало нехорошо. Даже замутило. Захотелось лечь прямо на пол, на скомканные салфетки. Ерунда, казалось бы: не написала самостоятельную работу. Но было такое чувство, будто меня, Маши Молочниковой, не существует.

      Есть какая-то балда с темно-русыми волосами, собранными в хвост, в серой кофте, которую завуч старших классов называет «пижамой», и джинсах. Балда, не способная решить несчастное уравнение. Балда, которая прогуливает химию. У нее остается час, чтобы подготовиться к литературе и не чувствовать себя неудачницей, но она не может заставить себя достать из рюкзака томик Островского.

      На литературу я все-таки пошла. Правда, с Ромкой садиться не стала. Плюхнулась на вечно пустующую первую парту, куда меня усадила математичка, открыла книгу.

      – Крылов! – вызвала Наталья Евгеньевна.

      У этой учительницы была самая богатая коллекция водолазок. Моя мама все время расспрашивает, какой свитерок надела сегодня наша литераторша. Ну, у мамы профессиональный интерес.

      Ромка поднялся и потащился к доске. «Везет ему сегодня», – усмехнулась я про себя.

      – Образ Катерины! – велела Наталья Евгеньевна и поправила колье из искусственного (по мнению моей мамы) жемчуга, которое очень шло к ее новой, темно-синей водолазке.

      Ромка начал что-то мямлить. Вначале я не вслушивалась. Сердилась на то, что он бросил меня с математикой.

      Но потом поняла: он не готов. Не знает, что говорить!

      – Ну? – прищурилась Наталья Евгеньевна и стала похожа на актрису Еву Грин, с той разницей, что Ева предпочитает не водолазки, а глубокое, чуть ли не до пупка, декольте. – А как описывал характер Катерины Добролюбов?

      Помнишь? «Нет ничего в нем внешнего…»

      Она сделала паузу, чтобы Ромка закончил, но он только стоял с открытым ртом. Вдруг до меня кое-что дошло. Это было почти открытие. Не хуже, чем новый способ решения уравнения.

      – «Чужого», – прошептала я неожиданно.

      – Чужого! – воскликнул Ромка.

      – А дальше? – спросила Наталья Евгеньевна. – Ладно…

      Скажи мне, что является символическим образом Катерины?

      Ромка не смотрел на меня, а зря. Я изо всех сил махала руками.

      – Рома, – прошептала я, забыв о всякой гордости, и снова помахала руками.

      Он глянул на меня сердито, но тут же воскликнул:

      – Птица!

      Кажется, с облегчением выдохнули мы все: и Наталья Евгеньевна, и Ромка, и я, и остальной класс. Все привыкли, что Ромка – ботаник и отличник. Если отличник начинает тормозить у доски, все напрягаются. Рушатся устои и все такое прочее.

      Но не это стало моим открытием. Глядя на Ромкин раскрытый рот, я догадалась, что у каждого человека есть свои сильные стороны. И надо их развивать. Вот Ромка. К литературе не готов. Зато открыл новый способ решения уравнения.

      Так