Большая книга ужасов 2017. Елена Арсеньева

в окно; солнце в сверкающей дымке, запуталось в ветвях вишен, снопы колючих лучей, сквозь разрисованные инеем стекла.

      Я зажмурилась. Вылезать из-под одеяла не очень-то хочется, повернулась на бок, как вдруг вчерашняя книга соскользнула с дивана и глухо стукнулась об пол.

      Бабушка в соседней комнате растопила печь, слышно, как потрескивают дрова, позвякивает посуда.

      Надо вставать.

      В умывальнике ледяная вода, стою, поеживаясь.

      – Ты чего же без тапок, – беспокоится бабушка, – ну-ка, обуйся! – и подсовывает мне войлочные шлепанцы.

      На печи кастрюлька – в ней пшенная каша, розовая от томления. К каше положены яйца вкрутую, да еще бабушка затевает жарить гренки из батона.

      Дед выходит из своей комнаты, спрашивает, хочу ли я какао. Когда я была маленькая, он мне сам варил его. Но я какао не хочу, мне бы проглотить завтрак – и к друзьям, на горку.

      За ночь снегу намело – из дома не выйти.

      Мы с дедом, вооружившись лопатами, расчистили двор и дорожку к калитке и за калиткой. Наметали по краям стены снежные.

      По улице трактор проехал, протащил две покрышки следом, утрамбовал дорогу, чтоб машины не вязли.

      Часам к десяти управились.

      – Ба, я с ребятами! – крикнула от дверей.

      Санки детские, старые, полозья проржавели. Ну да ладно.

      Бегу на горку, а там уж наши все собрались, мальчишки ведра от колонки таскают, утаптывают снег, заливают водой. Расквасили в снежную крупчатую кашу, но мороз с утра знатно прихватывает, быстро обледенеет горка.

      – О, гляди-ка, уже санки притащила! – Увидев меня, Колька захохотал, за ним и остальные стали посмеиваться.

      – Ладно, чего вы, – прикрикнула Раечка. – К вечеру хорошо схватится, раскатаем.

      – Привет всем, – поздоровалась я, чуть запыхавшись. – Да они негодные, наверно, – кивнула на санки, – притащила просто так.

      Здоровяк Юрец выхватил у меня веревку от санок:

      – Ладно, дай-ка сюда, мы их щас враз починим! – И потащил на склон, там, где покруче, упал животом, оттолкнулся руками и ногами, ребята бросились помогать. Санки пошли медленно, юзом, скрипели полозья, оставляя на белоснежном снегу ржавые следы.

      Я подошла к Раечке. Она с девчонками – соседкой, насмешливой хорошенькой Валюшкой и тихоней Ксюшей, что живет за оврагом, – сидела на лавке у деревянного стола. Валюшка рассказывала что-то веселое, Раечка переплетала Ксюшину каштановую косу.

      Кивнула им, здороваясь, придвинулась к подруге и спросила негромко:

      – Слушай, я тут думала насчет твоей ловушки…

      – Да ну ее, – Раечка поморщилась. – Убрала и банку помыла на всякий случай…

      – А… – протянула я разочарованно. – Знаешь, кажется, до меня дошло, как ее правильно сделать.

      Девчонки навострили уши.

      – Больше двух, говори вслух, – потребовала Валюшка.

      Раечка покосилась на меня и хмыкнула:

      – Да ничего особенного, обсуждаем ловушку для чертенка.

      Девчонки заинтересовались.

      – Это какую? – переспросила Валюшка. – Я знаю, моя бабка в юности как-то по-особому травы сплетала в ночь на Ивана Купалу, там еще заговор специальный