Инсургент. Николай Романов

городе ей бывать до сегодняшнего дня не приходилось.

      – Закрой рот, дорогая моя, – шепнул ей Осетр, – а не то ворона залетит.

      Катерина поперхнулась и кивнула.

      – Ты же ходила по улицам Новой Москвы не один раз. Тебе давно нечему удивляться и нечем восторгаться. Мы с тобой не туристы, мы изрядно пресыщенные этим городом местные жители. Давай просто прогуляемся. Пойдем куда глаза глядят. Вон хотя бы по той улице. И зайдем в первое попавшееся кафе. А там – посмотрим.

      Катерина виновато откашлялась:

      – Давай.

      Супруги Криворучко взялись за руки и двинулись прочь от вокзала.

      Улица, по которой то и дело пробегали четырехколесные водородники, бушевала зеленью распустившихся деревьев.

      Катеринино платье казалось невысоким стройным деревцем, удравшим из компании своих собратьев и забравшимся в совершенно не подходящее для него место, прямо на тротуар.

      Пройдя мимо пары зданий, сверкающих солнечными зайчиками из окон, свернули в ближайший переулок и метров через пятьдесят наткнулись на подвальчик, носящий название «Три ступеньки» с шаловливой триконкой над дверью: «А не выпить ли нам закусить, господа?»

      – Выпить мы не выпьем, – сказал Осетр. – Разве что по бутылочке пива. А вот закусить – самое время!

      Именно три ступеньки в подвальчик и вели. Супруги спустились по ним, распахнули прозрачную дверь, вошли.

      Время поспешало к обеду, и большая часть столиков оказалась занятой.

      Осетр и Катерина расположились за свободным, в дальнем уголке.

      В массе своей обедавшие в «Трех ступеньках» походили на клерков средней руки, серых, тихих и не привлекающих к себе внимания, но за соседним столиком самоутверждалась компания из четверых подвыпивших, а потому чрезвычайно шумных типов.

      – Между прочим… – сказал один, маленького роста, с лысой, словно кегельный шар, головой, отдаленно смахивающий на бандита Кучерявого (вечная ему память!). Он замолчал, словно забыл, о чем хотел сказать. – Между прочим, я не понимаю, с какой стати наш император так прогибается перед мерканцами. Подумаешь, тоже мне хреньё в пол-Галактики! Да наш флот ничуть не слабее ихнего!

      Катерина и Осетр переглянулись.

      – Флот-то, может, и не слабее, – сказал второй, усатый красавчик, которому самое место было не в кабаке, а на плацу, в составе взвода «росомах», оттягивающего в марше носки армейских ботинок, – да вот главнокомандующий, к сожалению, рыльцем не вышел.

      – Тс-с-с, господа, – сказал заплетающимся языком третий. – Не стоит доходить до оскорлеб… до оскор-р-рблений императора. Хоть у нас и свободная страна, но императора оскорляб… блять не стоит.

      Четвертый посмотрел на него с недоумением и начал пристраивать голову на скатерть возле своей тарелки.

      Похоже, они сидели тут если не со вчерашнего вечера, то с сегодняшнего раннего утра – абсолютно точно!

      – Эй, Спиридонов, не спать! – рявкнул лысый. – Почему ты ничего не скажешь? Может,