Олимп. Дэн Симмонс

Кассандру с неистовыми очами, Медезикасту или почтенную Кастианиру?

      – Ни единой из них, – торопливо отвечает Лаэртид. – Достойных там нет, ни по рождению, ни по супружеству. Я узнаю одну лишь Гипподамию – здоровенную, с пикой и старым длинным щитом вроде того, с которым любит ходить на войну Аякс, – да и то, потому что разок она гостила у нас на Итаке с мужем, дальностранствующим троянцем Тизифоном. Пенелопа битых два часа водила ее по саду. Потом жаловалась: баба, дескать, кислая, как недозрелый гранат, и ничего не смыслит в красоте.

      – Где же ей смыслить, когда своей нет? – Мужеубийца уже и сам отлично видит женщин. – Филоктет, отправляйся вперед, останови наших гостий, выясни, что им нужно на поле битвы с богами.

      – А почему я, сын Пелея? – скулит престарелый лучник. – После вчерашней клеветы, провозглашенной на погребении Париса, не думаю, что мне следует…

      Ахиллес оборачивается, строго глядит на него, и Филоктет умолкает.

      – Я еду с тобой. Подсоблю, если что, – решает Большой Аякс. – Тевкр, давай с нами. Двое лучников и один искусный копьеборец сумеют ответить этой ораве без членов. Пусть даже придется сделать бабенок вдесятеро страшнее, чем они уже выглядят.

      И троица уходит прочь.

      Дальнейшее происходит очень быстро.

      Тевкр, Филоктет и Аякс останавливаются в двадцати шагах от очевидно выдохшихся, отдувающихся, с грехом пополам вооруженных женщин. Бывший предводитель фессалийцев и бывший изгнанник выступает вперед с легендарным луком Геракла в левой руке, успокоительно поднимая правую ладонь.

      Одна из молоденьких спутниц Гипподамии швыряет копье. Это невероятно, немыслимо – но горе-воительница попадает в цель. Точнее, в Филоктета, пережившего десять лет ядовитой язвы и гнев бессмертных. Прямо в грудь, чуть повыше легкой пластины доспехов. Острие проходит насквозь, разрубает позвоночник, и лучник безжизненно валится наземь.

      – Убей с-собаку! – кричит Ахиллес вне себя от ярости, устремляясь вперед и вытаскивая меч из ножен.

      Тевкр, оказавшийся под огнем из неудачно брошенных копий и градом плохо нацеленных стрел, не нуждается в подобных приказах. С почти неуловимой для глаза быстротой он запускает руку в колчан, полностью натягивает тетиву и всаживает стрелу в горло той самой женщине, что прикончила Филоктета.

      Гипподамия с двумя или тремя десятками спутниц приближаются к Большому Аяксу. Одни потрясают пиками, другие неуклюже пытаются размахивать массивными клинками отцов, супругов или сыновей, сжимая рукояти обеими руками.

      Теламонид всего лишь мгновение смотрит на быстроногого, чуть изумленно косится на другого товарища, после чего, достав свой длинный меч и беглым ударом отбросив клинок и щит Гипподамии, отсекает ей голову – как будто срубает сорняк во дворе. Прочие женщины, растеряв от ужаса остатки разума, кидаются на уцелевших воителей. Тевкр пускает стрелу за стрелой, целя в глазницы, бедра, колыхающиеся груди, а несколькими секундами позже – в спины. Большой Аякс приканчивает тех, кому недостало