Черный монастырь. Книга первая. Анна. Микаэл Ханьян

пить большие белые таблетки – а от них потом новые мучения.

      Наталья Евгеньевна подошла к двери и, замешкавшись, обернулась:

      – Простите, я не знаю, как вас…

      Аня прошептала своё имя.

      – Аня, вы… не согласитесь помочь мне повесить картину? А потом мы вместе попили бы чайку.

      Не оборачиваясь, Аня кивнула.

      Глава 4

      Большой джип плавно скользил по шоссе. Аня сидела рядом с Натальей Евгеньевной, чуть повернув голову к окну и безучастно глядя на пейзаж. Пригородные рощи и перелески мелькали перед её глазами, успокаивая, убаюкивая.

      На мгновение она провалилась в странное, но приятное видение: перед ней был тенистый бор, сквозь который проглядывала полоска моря.

      Машина остановилась у большого одноэтажного дома, облицованного пятнистым камнем и стоящего в плотном окружении сосен. Между деревьями ещё лежал снег, и оттого земля казалась написанной неряшливыми грязно-серыми мазками.

      Наталья Евгеньевна провела Аню в просторную обставленную современной мебелью гостиную и исчезла.

      Сразу за гостиной виднелась большая веранда, превращённая в зимний сад. Сквозь полупрозрачные раздвижные двери угадывались крупные, раскидистые ветви каких-то растений.

      – Аня, вам какого чая – чёрного или зелёного? – Наталья Евгеньевна появилась в проёме кухни, облачённая в цветастый передник.

      От неожиданности Аня вздрогнула, но тут же взяла себя в руки:

      – Чёрного, спасибо.

      – Пока я завариваю, посмотрите мой садик. В общем, чувствуйте себя как дома.

      Хозяйка снова ушла.

      Аня пересекла гостиную и вышла на веранду, выполненную одним, густым зелёным цветом: в огромных горшках здесь росли фикусы и пальмы, а между ними на всевозможных подставках, этажерках и полочках грудились горшки и горшочки на фоне поднимавшихся вдоль стен вьюнов. Посреди этого зелёного царства стоял изящный плетёный столик, покрытое подушками плетёное канапе и несколько плетёных кресел. В углу журчал небольшой фонтан.

      Почти все растения поникли, некоторые засохли на корню. Аня переходила от одного цветка к другому, и безучастное выражение на её лице сменилось гримасой страдания.

      Аня не заметила, как на веранде появилась хозяйка.

      – Чай готов.

      Сидя перед чашкой крепко заваренного чая, Аня никак не могла поднять глаз. «Смотри в глаза, – повторял ей Валерий Иванович. – Обязательно смотри в глаза. В них – твоя опора». Но это было так трудно, особенно если молчать. А говорить… это было труднее всего. Именно из-за мутизма, патологического молчания, Валерий Иванович продержал её в больнице лишний месяц, пока Аня наконец не начала разговаривать. Хотя односложные, вымученные ответы едва ли можно было назвать настоящим разговором.

      – Им плохо.

      Наталья Евгеньевна осторожно опустила чашку:

      – Кому?

      – Вашим цветам.

      Теперь уже замолчала хозяйка. Помешивая ложкой сахар, она начала говорить, спотыкаясь и глядя куда-то в сторону:

      – Да, я знаю.