Черный монастырь. Книга первая. Анна. Микаэл Ханьян

пространство.

      Аня вопросительно посмотрела на Лёшу, который, не обращая особого внимания на действия хозяина, сел за стол. Аня подсела рядом. Хозяин приземлился на скамью с противоположной стороны стола и бесцеремонно уставился на Аню.

      – Значит, это вы захотели взглянуть на мою келью?

      Лёша усмехнулся:

      – Не обольщайся. Анюта тебе цветочек принесла, чтобы он не загнулся.

      Аня просительно взглянула на хозяина.

      – Вы ведь возьмёте, правда? Его можно поставить на подоконник.

      Мафусаил прищурился.

      – И где ж вы его разглядели, подоконник-то?

      – А вы его сделайте – знаете, можно просто полочку прибить и держать на ней.

      Лоб отшельника превратился в стиральную доску.

      – Полочку? Прибить? Это очень перспективная мысль, и я буду её думать. А пока что…

      Он достал откуда-то снизу початую бутылку водки.

      – Хряпнем?

      Лёша потянулся к своей сумке.

      – У нас бутылка красного. Вам налево, нам направо.

      Мафусаил протёр рукавом гранёный стакан и налил себе хорошую порцию водки.

      – За высокое искусство! Ну, и чтобы не было войны и всё такое.

      Опрокинув содержимое стакана, он, опять же откуда-то снизу, достал буханку хлеба и половинку очищенной луковицы. Срезав несколько колечек и положив их на хлеб, он смачно откусил.

      – Лук – от семи недуг.

      Пока гость откупоривал бутылку, хозяин жевал, наблюдая за действиями Лёши, который разрезал упаковку сыра, сполоснул под капающим краном два стакана, вытер их своим платком и налил себе и Ане вина.

      Наконец Мафусаил заметил принесённые на пробу и поставленные у двери горшки.

      – Цветочек-то съедобный?

      Аня придвинулась к Лёше.

      – Лёш, давай унесём его обратно.

      Мафусаил заулыбался:

      – Дитя моё, дядя шутит. Цветочки я не кушаю. Я вообще мало кушаю.

      – А что так? – поинтересовалась Аня, подхватывая ироничный тон.

      – Да знаете, как-то всё некогда, да и, собственно, нечего.

      Лёша отпил вина и начал нарезать батон.

      – Видишь ли, милая, Мафусаил живёт жизнью особой – нам, простым смертным, недоступной.

      – И что же особого в его особой жизни?

      Лёша допил своё вино и начал задумчиво жевать сыр.

      – Наш друг Мафусаил целиком посвятил себя искусству – принёс себя, так сказать, на алтарь высокого служения и на всё остальное чихать хотел с высоты своей каморки.

      Мафусаил оприходовал очередную порцию водки.

      – Хорошо говоришь. Продолжай.

      – Да я, собственно, уже всё сказал.

      Лёша подлил себе вина. Сидя с пустым стаканом, Мафусаил задумчиво поглядывал на приятеля, как будто не замечая гостью. Аня же, наоборот, немного освоилась.

      – А что вы пишете?

      Мафусаил медленно повернул голову.

      – Да всё больше голых баб.

      Аня опустила глаза и слегка покраснела.

      – Он