Княжна Джаваха. Лидия Алексеевна Чарская

да будут над тобою! – шептала старуха и крестила меня своей заскорузлой рукою.

      – Да ты понимаешь ли, что они внесли сюда горе, раздор и злобу! Ведь они сделали меня такою! Ведь разве я похожа на прежнюю княжну Нину!

      – Эх, княжна-джаным, у всякого своё горе! – тяжело вздыхала Барбале.

      Я понимала её молчаливую тоску.

      Дело в том, что с тех пор, как приехала бабушка со своим штатом, все заботы по дому и хозяйству, лежавшие на ней, перешли к Анне, горничной княгини. Теперь не Барбале, а Анна или хорошенькая Родам бегала по комнатам, звеня ключами, приготовляя стол для обедов и завтраков или разливая по кувшинам сладкое и лёгкое грузинское вино. Я видела, как даже осунулась Барбале и уже не отходила от плиты, точно боясь потерять свои последние хозяйственные обязанности.

      – Бедная Барбале! Бедная старушка! – растроганно говорила я, гладя с любовью её загорелые щёки.

      – Бедная княжна, бедная джаным! Бедная сиротка! – вторила мне она, и мы обнимались крепко и горячо, как родные.

      Как-то раз бабушка, всевидящая и вездесущая, услышала наши жалобы и прислала за мною Родам.

      – Пожалуйте, княжна, княгиня просит, – лукаво улыбаясь, объявила мне она.

      Я не любила Родам за её чрезмерную привязанность к моему врагу Юлико, с которым она, взапуски с Андро, нянчилась, как с коронованным принцем. Я передёрнула плечами (эту привычку я переняла от отца) и стала медленно подниматься в комнаты бабушки.

      Она меня встретила, красная, как пион, забыв в своём волнении всё величие, достойное княгини, происходившей родом от самого Богдана IV, и, измерив всю меня враждебным взглядом, визгливо закричала:

      – Так вот оно что, внучка! Вы бегаете жаловаться на меня судомойкам и кухаркам… на меня – на вашу бабушку, желающую вам только добра и пользы! Чем я вам не угодила, позвольте спросить, чем? Тем ли, что я прилагаю все мои старания, чтобы из скверного, необузданного мальчишки сделать хоть сколько-нибудь приличную барышню?.. Юлико сказал мне, что ты продолжаешь дразнить его, гадкая девчонка! Предупреждаю, если это будет продолжаться, я отниму лошадь и велю запрягать её в фаэтон, а ты будешь сидеть до тех пор дома, пока осенью я не отвезу тебя в институт!

      Слова бабушки как громом меня поразили… Мне казалось, что земля уходит из-под моих ног!

      Институт… возможность потерять Шалого… и в конце концов жалобы, вечные жалобы этого противного Юлико…

      – Нет… нет… ни за что не расстанусь с Шалым и не поеду в институт… Ведь не повезут же меня туда связанную, в самом деле! А Юлико я ненавижу и никогда не перестану изводить его…

      Так рассуждала я, и в голове моей зрели планы, один другого замысловатее, как бы досадить ненавистному мальчишке.

      Я вышла, шатаясь, из комнаты.

      Моя злоба к Юлико разгоралась всё сильнее и сильнее…

      Мне живо стали представляться картины одна другой несообразнее, но полные огня и красок, на которые способно только пылкое воображение молоденькой южанки. Мне казалось, что я – могущественная из королев, веду непримиримую войну