Ричард Длинные Руки – вильдграф. Гай Юлий Орловский

ярла, к которому я прибыл, поинтересовался:

      – А что его мергели? Еще не готовы растерзать за отступление от древних обычаев и за поклонение чужим богам?

      – Кто-то готов, – ответил он осторожно, – кто-то нет.

      – Почему?

      – Почему нет единодушия?

      – Да, – сказал я. – Как же честь рода, племени, верность отцам и традициям?

      Он помолчал, вид такой, словно решает, что мне можно сказать, что еще рано, вот так и бывалые солдаты становятся осторожными царедворцами.

      – Да, – проговорил он, – такие случаи бывали… в других племенах. Но конунг умен и все учел.

      – Как?

      – Часть старейшин, – ответил он, – сумел поселить здесь… сперва как бы временно для каких-то дел, а потом те и сами ощутили сладость жизни в большом городе.

      – Я их видел, – сообщил я. – Когда ходил по городу. Выглядят, как вороны среди павлинов.

      Он чуть усмехнулся.

      – Вы, дети степей, выражаетесь очень образно.

      – А вы?

      – Мы предпочитаем точность.

      – Чем здесь занят конунг?

      Он ответил четко, хотя еще больше приглушил голос:

      – Сейчас конунг все больше забирает власть в королевстве, хотя король, как мне кажется, этого даже не замечает. А если и замечает, то втайне рад, что с его плеч снимают тяжесть управления.

      – Или не хочет замечать, – предположил я. – Когда ничего не можешь сделать, лучше делать вид, что все хорошо. А как вам это?

      Я как выстрелил вопросом, но Ланаян не повел и бровью, смотрел мимо меня на дворец, лицо ничего не выражает, в глазах снова непроницаемая завеса, лишь вздулись желваки, но это можно трактовать по-всякому.

      – Я всего лишь начальник стражи, – обронил он наконец. – Я слежу за порядком.

      – За старым или новым?

      – Некоторые полагают, – произнес он ровным голосом, – порядки совсем не изменятся.

      – Ух ты! Почему?

      – Город сам всех меняет, – пояснил он все тем же чересчур равнодушным тоном.

      – А как считаете вы?

      Он посмотрел на меня в недоумении.

      – А вам это надо? Хорошо, мое личное мнение, но только личное, если конунг возьмет власть в городе, все будет зависеть от того, как много он возьмет в город людей. Своих, кочевников.

      – А в чем разница?

      Он нервно дернул щекой.

      – Железной рукой управляет только телохранителями. В его племени, как у вас всех, – свобода. Пока кочевники заходят в города только для торговли, они ведут себя согласно древнему Закону о Мире, что подписали после окончания первой войны города и кочевники…

      – А была и вторая?

      Он с досадой отмахнулся.

      – Не цепляйтесь к словам. Кочевники захватили Гандерсгейм в первой и единственной войне, но договор с побежденными составили мудро. Кто их надоумил, не знаю, однако все сотни лет он устраивал обе стороны. Кочевники страшатся городов, как чумы. Кто соблазняется нашим укладом и переезжает в город, тот навсегда потерян для племени! И потому все их обычаи направлены на то, чтобы углубить между нами незримый