Непреодолимое черничное искушение. Мэри Симсес

все кончилось хорошо, – сказала я, стараясь выглядеть уверенно. – Что там пишут?

      – О, ничего особенного. Кто-то из приезжих, – Паула сделала паузу. – Чуть не утонул.

      Чуть не утонул?! Они так и написали? Я вовсе не тонула. Я просто… чуть-чуть устала, вот и все.

      Паула повернулась ко мне, склонив голову и закусив губу:

      – Какой-то парень спас… сильно рисковал. Но кто они были – неизвестно.

      У меня внутри что-то перевернулось.

      – Парень ее спас, – я постаралась, чтобы голос звучал легкомысленно. – Повезло.

      – Хм-м-м? – Паула снова уставилась в газету.

      – Ей повезло, что он оказался поблизости, – я подошла поближе к стойке, пытаясь заглянуть в газету, но Паула сложила ее пополам и перевернула.

      – Интересненько получается, – сказала она, откусив еще кусок морковки.

      – Пардон?

      Она посмотрела на меня.

      – Откуда вы знаете, что это была женщина?

      Я?!

      О, Боже, точно. Думай, думай. Скажи же что-нибудь. Я махнула рукой в направлении двери:

      – Ну, чисто теоретически предположила. Ведь тут пятьдесят на пятьдесят. Это было просто… предположение, – я чувствовала на себе взгляд Паулы, пока шла к двери – как будто у меня на спине была нарисована мишень. Выйдя на улицу, я прошла несколько шагов, уговаривая себя успокоиться. Моего имени не было в этой заметке, иначе Паула обязательно сказала бы что-нибудь язвительное.

      Я обогнула здание гостиницы и вышла к парковке, где солнечные блики играли на черной поверхности моего «БМВ», отражаясь от гостиничной крыши. Забив в навигатор «Дорсет-Лейн, 55» – там жил Каммингс, – я включила музыку. Голос Дайаны Кролл наполнил машину чуть ускоренной версией песни Ирвинга Берлина «Давайте слушать музыку и танцевать». Я как будто услышала голос бабушки: «Эллен, с музыкальной точки зрения ты родилась не в свое время». Эта мысль невольно вызвала у меня улыбку.

      Механический женский голос вел меня к Дорсет-Лейн, а я ехала и представляла себе Чета. Какой он? Например, полноватый, со снежно-белыми волосами, морщинистым лицом и добрыми глазами. Он угостит меня чаем и расскажет все об их любви с моей бабушкой и о том, как все закончилось. И он до сих пор ее любит. И жалеет. Но не злится.

      У него будет печенье – наверно, имбирное. А может быть – то, у которого внутри абрикосовое желе. Бабушка всегда его любила. Он проведет меня по дому и покажет старый альбом с фотографиями юной бабушки.

      Я доехала до Дорсет-Лейн – улицы, на которой стояли старые, хорошо сохранившиеся дома, и остановилась перед домом номер 55. Дом Каммингса был облицован белым кирпичом, это было двухэтажное здание в колониальном стиле с зелеными ставнями и каменной трубой. Выложенная булыжником дорожка вела к широкому подъезду, а вместо забора была живая изгородь из самшита высотой добрых четыре фута.

      Дом выглядел так, словно его только что покрасили. Судя по всему, человеку, который в нем жил, кто-то помогал – иначе старику трудно было бы содержать дом в таком порядке. Я заметила зеленую «Ауди»