Князь Серебряный. Алексей Константинович Толстой

Боже сохрани! Да неравно узнает Дружина Андреич!

      – Не узнает, девушки! Я опять кокошник надену!

      – Нет, боярыня, грешно! Власть твоя, а мы этого на душу не возьмем!

      «Неужели, – подумала Елена, – грешно и вспоминать о прошлом!»

      – Так и быть, – сказала она, – не сниму кокошник, только подойди сюда, моя Пашенька, я тебе заплету косу, как, бывало, мне заплетали!

      Пашенька, краснея от удовольствия, стала на колени перед боярыней. Елена распустила ей волосы, разделила их на равные делянки и начала заплетать широкую русскую косу в девяносто прядей. Много требовалось на то уменья. Надо было плесть как можно слабее, чтобы коса, подобно решетке, закрывала весь затылок и потом падала вдоль спины, суживаясь неприметно. Елена прилежно принялась за дело. Перекладывая пряди, она искусно перевивала их жемчужными нитками.

      Наконец коса поспела. Боярыня ввязала в кончик треугольный косник и насадила на него дорогие перстни.

      – Готово, Пашенька, – сказала она, радуясь своей работе, – встань-ка да пройдись передо мною. Ну, смотрите, девушки, не правда ли, эта коса красивее кокошника?

      – Все в свою пору, боярыня, – отвечали, смеясь, девушки, – а вот Дуняша не прочь бы и от кокошника!

      – Полноте вы, пересмешницы! – отвечала Дуняша. – Мне бы хотя век косы не расплетать! А вот знаю я таких, что глаз не сводят с боярского ключника!

      Девушки залились звонким смехом, а иные смешались и покраснели. Видно, ключник был в самом деле молодец.

      – Нагнись, Пашенька, – сказала боярыня, – я тебе повяжу еще ленту с поднизами… Девушки, да ведь сегодня Иван Купала, сегодня и русалки косы заплетают!

      – Не сегодня, боярыня, а в Семик и Троицын день заплетают русалки косы. На Ивана Купала они бегают с распущенными волосами и отманивают людей от папоротника, чтобы кто не сорвал его цвета.

      – Бог с ними, – сказала Пашенька, – мало ли что бывает в Иванов день, не приведи бог увидеть!

      – А ты боишься русалок, Пашенька?

      – Как их не бояться! Сегодня и в лес ходить страшно, все равно что в Троицын день или на русальную неделю. Девушку защекотят, молодца любовью иссушат!

      – Говоришь, а сама не знаешь! – перебила ее другая девушка. – Какие под Москвой русалки! Здесь их нет и заводу. Вот на Украине, там другое дело, там русалок гибель. Сказывают, не одного доброго молодца с ума свели. Стоит только раз увидеть русалку, так до смерти все по ней тосковать будешь; коли женатый – бросишь жену и детей, коли холостой – забудешь свою ладушку!

      Елена задумалась.

      – Девушки, – сказала она, помолчав, – что, в Литве есть русалки?

      – Там-то их самая родина; что на Украине, что в Литве – то все одно…

      Елена вздохнула. В эту минуту послышался конский топот, и белая шапка Серебряного показалась над частоколом.

      Увидя мужчину, Елена хотела скрыться; но, бросив еще взгляд на всадника, она вдруг стала как вкопанная. Князь также остановил коня. Он не верил глазам своим. Тысяча мыслей в одно мгновение втеснялись в его голову, одна другой противореча. Он видел пред собой Елену, дочь Плещеева-Очина, ту самую,