Две Дианы. Александр Дюма

приказы на Гревской площади в третьем часу ночи? – ответил, пожимая плечами, Перро. – Господин де Монморанси говорил, что вы предупреждены о моем приходе.

      – Это верно.

      – Так что же вы меня задерживаете, милый человек? Вот что: удалите отсюда всех своих людей, мне нужно сказать этому господину одну секретную вещь. Ну? Да вы что, не слышите меня, что ли? Отойдите все подальше!

      Они и в самом деле отошли, и Перро приблизился к господину Монтгомери, уже освобожденному от кляпа.

      – Мой славный Перро, – прошептал граф, уже раньше узнавший своего слугу. – Как ты здесь очутился?

      – Потом расскажу, монсеньор. Нам нельзя терять ни секунды. Слушайте меня.

      В двух словах он рассказал графу про сцену, только что разыгравшуюся у госпожи Дианы, и про принятое господином де Монморанси решение навеки похоронить страшную тайну оскорбления вместе с оскорбителем. Необходимо было пойти на отчаянный шаг, чтобы спастись от вечного заточения.

      – Что же ты намерен сделать, Перро? – спросил господин де Монтгомери. – Ты видишь, что нас двое, а их восемь… И мы здесь в доме не у друзей, – прибавил он с горечью.

      – Все равно, – сказал Перро. – Предоставьте мне только действовать и говорить – и вы спасены, вы свободны.

      – Для чего мне жизнь и свобода, Перро? – печально спросил граф. – Диана не любит меня! Диана ненавидит и предает меня!

      – Забудьте эту женщину и вспомните о своем ребенке, монсеньор.

      – Ты прав, Перро, я совсем забыл своего маленького Габриэля, и за это Бог меня справедливо карает. Итак, ради него я должен, я согласен испытать последнюю возможность спасения – ту, что ты мне предложил, мой друг. Но прежде всего слушай. Если попытка эта не удастся, я не хочу оставить в наследство сироте плоды моей роковой участи, не хочу, чтобы после моего исчезновения страшная вражда, губящая меня, была перенесена на него. Поклянись же мне, что если я буду похоронен в тюрьме или могиле, а ты меня переживешь, то ты навеки скроешь от Габриэля тайну исчезновения его отца. Ведь если ему откроется эта ужасная тайна, он пожелает в будущем отомстить или спасти меня и тем самым погубит себя. Поклянись мне, Перро, и считай себя свободным от своей клятвы в том лишь случае, если те трое участников этой комедии – дофин, госпожа Диана и Монморанси – умрут раньше меня. Только в таком весьма сомнительном случае пусть он попытается, если пожелает, найти меня и потребовать моего освобождения. Обещаешь ты мне это, Перро? Клянешься ты мне в этом? Только при таком условии препоручу я свою участь твоей отважной и, боюсь, бесполезной преданности.

      – Вы этого требуете? Клянусь!

      – На кресте своей шпаги поклянись, Перро, что Габриэль от тебя не услышит ничего об этой опасной тайне.

      – На кресте своей шпаги клянусь! – сказал Перро, вытянув правую руку.

      – Спасибо, друг! Теперь делай что хочешь, верный мой слуга.

      – Побольше хладнокровия и уверенности, монсеньор, – сказал Перро. – Сейчас увидите, что будет.

      И, обратившись