Русский израильтянин на службе монархов XIII века. Александр Койфман

сведениями в Карак, где обычно проводит время наш султан. Но он не заинтересовался, велел доложить все старшему сыну в Египте, но так, чтобы молва не разнеслась. Иначе младшие сыновья, не имеющие владений, начнут плести интриги. Поэтому я ехал так скрытно. Но теперь мы сможем вернуться.

      – Куда? Куда мы теперь поедем?

      – В Дамаск. Но через Карак, так безопаснее. А до Дамиетты поедем с отрядом, который эмир ал-Камил направляет на усиление северных рубежей Египта. Думаю, что от Дамиетты до Газы нас тоже кто-нибудь проводит. А там мы присоединимся к каравану, идущему до Карака или даже до Дамаска. Это обычная дорога.

      – А почему нельзя от Газы пойти в Дамаск через Иерусалим?

      – Такая дорога и хуже и опаснее. Сейчас, конечно, мир с крестоносцами, и он может продлиться еще долго, но шайки баронов время от времени нападают на караваны на этом пути. Лучше не рисковать.

      Он снова немного помолчал, а потом продолжил:

      – Мы не договорили о твоем долге. Я выкупил у Ибрахима ал-Курди твои вещи. Все, что было при тебе, когда они нашли тебя в пустыне. Я заплатил за это двести дирхемов. Почти как за тебя. Одежду я оставил в Дамиетте, а все остальное у тебя в сумке. Возвращаю тебе все. Только расскажи: что это?

      Ошеломленный, я не знал, что сказать. Вытащил тяжелый сверток, развязал веревку, которой он был перевязан, и развернул его. Выложил все на свою постель и молча глядел на это богатство. Да, для меня это было богатством. Эти вещи были свидетельством, что я действительно не сплю, что я не сошел с ума, что у меня было прошлое. На постели лежал мой разряженный служебный пистолет, пачка патронов, остановившиеся, еще советские механические часы с компасом, простенькая авторучка (с засохшими, как позднее выяснилось, чернилами), медицинская сумка со всем необходимым для первой помощи. Неоценимое богатство в моем теперешнем положении. Я не обратил внимания на бумажник с деньгами, банковскими и прочими карточками, какими-то записками. Это мне здесь совсем не понадобится.

      Абу Сахат напряженно ждал моего ответа. Придется врать. Никогда не смогу объяснить ему, как стреляет пистолет, откуда у меня такие странные лекарства. Поднял пистолет за скобу дулом книзу и просто сказал:

      – Амулет. Амулет на счастье. Мама подарила его мне. Он в нашей семье очень давно.

      Про патроны небрежно сказал:

      – Игрушки: красивые, люблю их перебирать, когда мне тоскливо.

      Я понимал, что мою медицинскую сумку он открывал, поэтому заострил внимание на ней:

      – Это мои лекарства и перевязочные средства.

      Открыл сумку, вытащил пакет с бинтом, вскрыл его и немного размотал бинт.

      – Видишь, это перевязывать раны. А это вата, очень чистая, чтобы рану не загрязнять.

      Про не начатые упаковки с антибиотиками, болеутоляющими и прочими лекарствами ничего не хотел говорить. Но Абу Сахат взял вскрытую упаковку с таблетками акамоля[48] и спросил:

      – А это что? Как такое можно сделать? Где?

      – Это лекарство от головной боли.

      Упаковку вскрывал, когда один из солдат пожаловался на головную боль. Я не знал, что

48

Акамоль. Анальгетическое ненаркотическое средство. Применяется при воспалениях, насморке. Другое название: парацетамол.