Русский израильтянин на службе монархов XIII века. Александр Койфман

надо мной, но вечером на стоянке в арабской деревне смазал стертые места мазью. Три раза во время остановок все, кроме меня, расстилали коврики и молились, глядя в сторону востока. Кроме того, молились утром перед выходом каравана и вечером. Дальше я не буду упоминать об этом. Вообще, Абу Сахат не показался мне чрезмерно усердным мусульманином. Более того, по некоторым признакам подозреваю, что мусульманином он стал уже в зрелом возрасте. Вероятно, был из еврейской семьи.

      Ноги еще поболели, но на следующий день боль прошла. Мы остановились в практически заброшенном караван-сарае. Не было ни хозяев, ни постояльцев. Одни стены. На следующий день в деревне был торг. Купцы развязали тюки и выложили товары на продажу. Местные жители вынесли на базар продукты. Прошелся по базару, рассматривая товары и покупателей. Ассортимент был скудный: кое-что из домашней утвари, дешевые ткани, какое-то оружие. Спросом пользовались только ткани. Деревенские модницы, укутанные в свои одеяния, рассматривали их, щупали, горячо обсуждали между собой. Изредка покупали. Деревушка, вероятно, бедная.

      На медные деньги, которые мне дал учитель, купил немного свежих овощей, небольшой круг козьего сыра и домашние лепешки. Свежего мяса на базаре не было. К моему приходу Абу Сахат вскипятил котелок воды и приготовил чай. Мы перекусили сушеным мясом, сыром с овощами и вдоволь напились горячего душистого чая, настоянного на травах. Потом учитель лег отдохнуть, а я еще немного поупражнялся с саблей.

      Делать до ужина было нечего, можно посмотреть деревню. Она маленькая, не более сотни домов, да и из них часть явно нежилые. В центре мечеть. Деревня окружена забором из необожженного кирпича. Единственные деревянные ворота охраняет старик с саблей. Ни забор, ни ворота не являются препятствием не только для армии, но даже для небольших отрядов. Но как защита от нападения мелких шаек разбойников, возможно, этого достаточно.

      Вернулся в караван-сарай. Учитель уже проснулся и спросил, как я себя чувствую. Я пожал плечами и ответил, что ноги совсем не болят, завтра поеду верхом. Он посоветовал время от времени слезать с лошади и идти пешком. Потом он снова разжег костер, над которым подвесил котелок с водой. Мы поужинали остатками сыра и лепешками. Абу Сахат вытащил из тюка сушеную рыбу. Со сладким чаем она показалась очень вкусной. Впрочем, мне, наверное, любая еда показалась бы вкусной. Я здорово проголодался за день, а обед был весьма скромный. Мы рано легли спать, так как здесь быстро смеркается, а завтра вставать рано: караван выходит в путь с рассветом.

      Утром снова чай с лепешками, сыр уже съели. Абу Сахат встал значительно раньше меня и вскипятил котелок воды. Тюки были упакованы с вечера. Собственно, мы вчера распаковывали только один тюк, где были съестные припасы. Верблюд, мой конь и ослик учителя уже скудно накормлены и вволю напоены. Мы навьючили верблюда тюками и были готовы занять свое место в караване. Выход немного задержался, так как перед нами выпускали через единственные ворота несколько стад коз и большую отару овец местного раиса[38]. Наконец подошел и наш черед.

38

Раис. Начальник, деревенский староста.