Русский израильтянин на службе монархов XIII века. Александр Койфман

в невыгодной позиции с малым пространством за спиной. Но он все так же продолжал атаку. Я подивился, откуда в этом не слишком большом теле столько сил. Однако нужно было прекращать этот поединок. К этому моменту я уже понимал, что наиб сбит с толку, несколько потерял способность к анализу ситуации, надеясь только на свое стремление к победе. И тут подвернулся удобный момент. После мощного удара рука ослабляется, я это хорошо усвоил еще в своей группе сабельного боя. Наиб в очередной раз рубанул меня. Наткнувшись на мою саблю, его сабля немного отскочила. Если бы у нас были руки одинаковой длины, я не достал бы ее, но я полностью вытянул руку и ударил снизу по его сабле ближе к чашечке. Я уже представлял, как его сабля взлетит вверх и со звоном упадет на пол… Нет, не ударил. В последний момент вспомнил, что передо мной принц, хозяин моего учителя. С трудом умудрился остановить саблю, только чуть коснувшись сабли наиба. И отпрянул назад, так как практически подставил себя под удар, который мог бы для меня плохо кончиться. Но наиб остановился, бросил свою саблю слуге и сказал что-то. Абу Сахат перевел мне, что принцу надоело сражаться. При этом он смотрел на меня с явным удивлением. Я тоже отдал саблю служителю. Принц вышел из зала вместе с придворными и слугами. Мы с Абу Сахатом остались одни.

      По дороге он сказал:

      – Я волновался все время. Сначала, что наиб быстро расправится с тобой, а потом, что ты опозоришь наиба. Виноват, что не предупредил тебя. Но я вообще не знал, зачем нас вызывает принц. Все было так внезапно. Аллах велик. Он все делает всегда как лучше.

      Впервые Абу Сахат так искренне говорил о величии Аллаха. Нет, он всегда призывал его имя. Он всегда поминал, что надеется на его милость. Но это были просто дежурные слова правоверного мусульманина.

      Мы немного отдохнули в помещениях учителя. Он долго не мог успокоиться, считая себя виноватым. Оказывается, вчера он между делом рассказал, как его охранник (он уже не называл меня учеником) расправился с двумя убийцами в Каире. Наиб рассмеялся и, когда Абу Сахат сказал, что один из убийц был опытным мамлюком принца ал-Фаиза, ответил, что этого не может быть. Вероятно, после этого у наиба появилась мысль развлечься боем со мной. Я тогда не знал еще, что принц, с одной стороны, всегда прислушивается к советам Абу Сахата, который был при нем с ранней молодости, но, с другой стороны, бунтует против его советов так же, как и против приказов отца. Потом в глубине души признает правильность советов, но раздражается на советчика и ищет возможность сделать что-нибудь неприятное ему.

      Наверное, нужно объяснить дополнительно, почему мне удавалось справиться с достаточно грозными противниками. Несколько месяцев занятий в группе саблистов вряд ли могли дать мне такое преимущество. Да, я успел позаниматься в группе только одну зиму. Потом наш руководитель скоропостижно умер. «Несчастный случай» – написали в газете. Но мы знали, что он пил горькую. Именно за неумеренное употребление спиртного он был когда-то исключен из сборной России по фехтованию на саблях.