Держитесь подальше от театра. Анатолий Гречановский

уже не шумел, а гудел. Мужики хорошо выпили, дамы порозовели, в атмосфере запахло развратом.

      – А вы верите в Бога? – спросил Михаил Вортана Бариновича.

      – Как вам сказать, – начал уже подвыпивший Вортан Баринович, – и да, и нет, вернее сказать, нет и да.

      – Как это понимать?

      – Так и понимать. Раньше как нас учила партия? Бога нет. Мы все были атеистами. Потом перестройка. Все срочно стали верить, крестить лбы и молиться.

      Дениц слушал и внимательно смотрел на происходящее в зале.

      – Но главный вопрос вот в чем, – Вортан Баринович поднял палец вверх, – искренне ли это? И есть ли в душе вера? А? Не знаете. – Он налил себе водки и залпом выпил. – И вообще, у нас много проблем, нам не до Бога.

      Сема смотрел куда-то вдаль и вдруг почувствовал, что у него в голове забулькала мысль. Он автоматически полез в карман, достал тетрадку, но вовремя остановился, почувствовав на себе взгляд Деница.

      – А вы, Симеон Иванович, верите в Бога? – обратился к нему Михаил.

      – Он не верит, – ответил за него Дениц, – он атеист.

      – Да, не верю, потому что бога нет. Кто его видел?

      – Но это не значит, что Бог перестал существовать, – заметил Михаил. – Если мы не видим радиоволн, то от этого они не перестают существовать. Посмотрите вокруг и вы увидите множество творений Бога.

      Дениц скептически улыбнулся, посмотрел на Михаила.

      – Человек – венец творения Божия, – продолжал Михаил, – Бог возлюбил человека и для каждого приготовил свой путь. Может быть, вы считаете, что и Иисуса не было?

      Сема смахнул пот с лица и, напрягая извилины, как бы извиняясь, тихо произнес:

      – Теоретически, может, и был. В Палестине было большое количество бродячих проповедников, возвещавших скорый приход мессии, который освободит народ от римской тирании и социальной несправедливости. Возможно, он был проповедником одной из общин, типа Кумранской, проповедуя учение «спасение через веру». При жизни подвергался суровым гонениям, а после смерти был обожествлен сторонниками своих социально-освободительных идей.

      Со сцены певичка уже заводила публику песней «…а в ресторане, а в ресторане…» Народ задвигался, начал ей подпевать, и начались разные телодвижения.

      «Опасный человек этот Симеон Иванович, – глядя на него в упор, подумал Дениц, – надо быстрее избавиться от него».

      На сцену высыпал цыганский табор, и под их залихватские напевы полуобнаженные девочки на сцене начали творить черт знает что. Зал остервенел. Публика не то что плясала, а просто уже балдела. Дрожало все, что могло дрожать, билось все, что могло биться, даже доставалось по мордам. Мужики прижимали и лапали баб так, что у тех трещали бюстгальтеры и лопались резинки на стрингах.

      – А, к чертовой матери все эти партии. Всех этих вождей-пиарщиков. Была не была, гулять так гулять, – рубанул Вортан Баринович и, опрокинув рюмку водки, исчез в толпе.

      Подогревая общее настроение, Лукавый дергался на стуле и даже Азазель начал отбивать такт ногой.

      – А