Держитесь подальше от театра. Анатолий Гречановский

Азазель.

      – Ну как ты можешь? – упрекнул его Дениц. – Он же человек, Божие создание.

      Азазель скривился.

      – Человек – это звучит гордо, – вставил Лукавый, опрокинув рюмочку и закусывая соленым огурчиком.

      – И потом он патриот, не бежал за границу, как другие, – добавил Косматый.

      – Коммунист?! – ткнув вилкой в сторону Азазеля, выкрикнул, коверкая слово, Лукавый.

      – Гражданин, – рявкнул Азазель.

      – В общем, сделайте все деликатно и без рук, – промокая салфеткой губы, сказал Дениц, – с учетом его политической ориентации.

      Задребезжал дверной замок. Сема оторвался от своей тетрадки, прикрыл ее, подошел к двери и посмотрел в глазок. В мутный глазок нельзя было различить лица стоящего в рабочей спецовке человека.

      – Кто там, что вам надо?

      – Работники «ЖЭКа». Сема открыл дверь.

      – Милейший, дорогой вы наш Симеон Иванович, – входя, раскрыв объятия и улыбаясь, запел Лукавый, – как вы можете, мы ждем вас, ждем, а вы все не идете и не идете. Ну разве можно жить в таких условиях? – он обнял Сему за плечи. – Теперь я понимаю, почему жена забрала Изю и ушла к любимой мамочке, – горько, с дрожью в голосе посочувствовал он.

      За Лукавым вошли Азазель и Косматый, с ведром и метлой.

      – Разве можно так, – продолжал петь Лукавый. – Посмотрите на стены, а ванна, а туалет – это же дискомфорт.

      – Идя навстречу человеку, – совершенно безразлично начал Косматый, – руководство «ЖЭКа» постановило, – он достал из ведра папку с надписью «Дело №», – вам, как ударнику коммунистического труда, вне очереди сделать капитальный ремонт, – и он с грохотом бросил папку в ведро.

      – Спасибо, – спокойно сказал Сема, – я не нуждаюсь в ремонте. Вы не из «ЖЭКа», я знаю, кто вы.

      – И все он знает, – начал нервничать Азазель, – кто много знает, тот плохо спит.

      – Спокойно, товарищи, – успокоил его Лукавый, – Симеон Иванович просто еще не знает, что для него обслуживание делается совершенно бесплатно.

      – Сегодня бесплатно только сыр в мышеловке, – спокойно ответил Сема. – Это не коммунизм.

      – Да что он заладил? – окончательно взорвался Азазель.

      – А ты его отправь в коммунизм, – хитро вставил Косматый.

      – Надоел ты мне, – рявкнул Азазель и стукнул Сему по лбу.

      Решетчатые ворота, с красной звездой на створках, со скрипом открылись. Духовой оркестр дружно грянул «в коммунистической бригаде с нами …». Санитарная машина въехала во двор. На площадке в праздничной форме, выстроенные по линейке, стояли члены «КОМИНТЕРНа, коммунистического интернационала, согласно оперативным документам. В народе бытовало как «приют» или «профилакторий». Мужчины – отдельно, женщины – отдельно. Немного в стороне стояла небольшая группа в белых халатах, из-под которых выглядывали офицерские штаны с лампасами. Впереди, в штанах с генеральскими лампасами, стоял Главврач, в компетентных органах кличка «Агасфер», среднего роста, круглолицый, с доброй улыбкой на лице, на котором