Идущий от солнца. Филимон Сергеев

трав.

      Неприязнь к безумцу постепенно стала исчезать, а потом и вовсе растворилась. Словно до этого дремавшая струна вдруг зазвенела в ней, и Вера даже сладко застонала под воздействием ее. Она вдруг забыла обо всем на свете, ощутив неистовое чувство Ивана, от которого шла необъяснимая энергия тепла, блаженства. Такого она никогда не испытывала в «элитном» доме, хотя и пила там различные возбудители для эротического комфорта.

      – Ты тоже пойдешь от солнца, – почти прохрипел он, когда она, вопреки рассудку, буквально впилась силиконовыми губами в его раскаленную грудь, пахнущую костром, смолой и необъяснимым запахом солнца. – Счастье мое, счастье, – несколько раз повторил он, ощутив ее обнаженное тело. – Пойдешь, пойдешь… несказанно пойдешь! – Еще сильнее прохрипел он. – От солнца пойдешь, вместе со мной. вместе с нами. Вот так. вот так. Я научу тебя быть еще счастливее, еще искреннее, еще благоразумнее. Вот так. вот так. – шептал он, и шепот его, как это ни странно, проникал в ее сердце, в ее плоть, хотя, по всем признакам, человек, пришедший от солнца, был намного старше ее и далеко не красавец. – И это только начало нашего пути.

      – Да. да… начало, – неожиданно для себя вдруг простонала она. – Ты возьми меня с собой. Ты возьми. Я тоже хочу быть рядом. Туда возьми, где есть такие, как ты, люди.

      – Вот и хорошо, вот и прекрасно. вот и замечательно. – расплываясь в сладкой улыбке, еле слышно шептал он.

      И так продолжалось до самого рассвета.

      Как только рассвело, Вера чуть отодвинулась от Ивана и почувствовала под собой что-то твердое, холодное словно камень.

      Она протянула руку и поняла, что это Юрин крест.

      На душе опять стало жутко, безысходно, и хотелось зареветь от горя.

      Иван спал крепким мужицким сном, и, может быть, ему снилось солнце или ослепительно белая ночь, потому что он часто моргал глазами, морщился и бредил. Она попыталась отодвинуть его, но собаки, лежавшие за оградой, начали урчать и щериться.

      – Иван, просыпайтесь, – тихо прошептала она и осторожно царапнула по его блаженному лицу острыми, как у тигрицы, ногтями. Таким способом она обычно будила всех богатых клиентов, которые покупали ее на всю ночь, забыв при этом о четких правилах «элитного» дома. – Иван, вы слышите меня?! Приедет милиция и вас заберут.

      Иван не шевелился.

      Его левая рука лежала у нее на груди, а правая – под ее изогнутой спиной. По его счастливому лицу было видно, что ему снится сладкий сон.

      Его левую руку она осторожно сняла с груди, под правой с ужасом обнаружила свою рыжую косу.

      – Иван, проснитесь, – уже громче прошептала она и по-кошачьи уколола его бледные щеки. Иван наконец-то раскрыл глаза и, ощутив ее тело, расплылся в радостной детской улыбке.

      – Доброе утро! Ты проснулась? – также шепотом спросил он и, опять закрыв глаза, с какой-то молитвенной истомой поцеловал ее в обнаженную грудь. – Как хорошо, что ты не увильнула от меня… – Он опять положил левую руку на ее