Дозы. Виктор Мельников

в подробности не вдавался, с кем и как. Чем внушал уважение.

      Машка принесла третью кружку пива. Резя и Кошкин почти прикончили семисотграммовую бутылку водки. Пили они быстро. Запивали пивом. И вот здесь запалились. Машка подняла шум.

      Слабослышащая, она разговаривала громко. Резя повторял:

      – Маша, не кричи! Маша, не кричи! – и смеялся, вытирая глаза от слёз.

      Подошла Аня, увела Машу.

      – Я же просила, – сказала она, – аккуратно!

      Когда они ушли, я спросил у Кошкина:

      – А ты Игоря Вовк знал?

      Он задумался.

      – Знакомое имя… Кличка у него не Макс?

      – Макс. Сосед. Был соседом. Живёт теперь в соседнем доме, квартиру купил. Рефом работает в рефрижераторном депо, в поездках по полгода.

      И тут Кошкин изменился в лице. Я сидел напротив него. Он перегнулся через столик, сказал:

      – Увидишь Макса, можешь так ему сказать: «Чёрт, привет от Кошкина!», – и засмеялся громко, подражая как бы Резе, вызвав тем самым бурную реакцию у Машки: – Я вызову полицию!..

      Один из посетителей что-то сказал Кошкину. Он на него цыкнул. Посетитель съёжился, спрятался, голова утонула в плечах.

      – Тише! У Маши ума хватит ментов вызвать, знаю, – попросил я его. – Вижу, нагадил он тебе. Я о Максе, э!

      – Не только мне. Он кололся. Жил на хате с Брежневым – царство небесное! – жил и тащил у него, то одну вещь, то другую. Дозу купит, а не делится. Сам я наркотой не баловался. Но имел неосторожность Максу занять денег.

      – Сейчас он сполз с иглы.

      – Раз квартиру купил, значит – у этой твари всё заебись! Пока ещё…

      В забегаловку вошла Оля. Она села за соседний столик. Ей принесли пива. Кошкин видел жену, но подходить к ней не собирался. Пьяный, он лишь стукнул кулаком по тяжёлому деревянному столу. Удар был такой силы, что моя кружка пива и его упали на пол, разбились.

      – Сука! – сказал он на весь зал.

      В этот момент, видимо, Машка вызвала ментов.

      Кошкин налил себе и Резе остатки водки. Теперь они не прятались. Выпили.

      Я обернулся, посмотрел на Олю. Она была невозмутима.

      – Покурим? – спросил я у Кошкина.

      – Покурим! – сказал он громко, обращаясь, видимо, к жене.

      Мы вышли на улицу. Снега намело достаточно. Давно такой снежной зимы не было. Я достал зажигалку, закурил и увидел подъезжающую машину ментов.

      Вышла жена Кошкина. В тот самый момент, когда менты вывались из машины. Их было четверо. Два полицейских, два казака. Новенькая иномарка сверкала свежей надписью «полиция».

      – Кто здесь бушует? – спросил, видимо, старший.

      – Он, – сказала Оля и показала на мужа.

      – Гражданин, пройдёмте!

      И тут началось! Кошкин имел невиданную силу. Он не бил полицейских и казаков не бил – он их отталкивал. Они отлетали от него, как теннисные мячики, бьющиеся об ракетку на тренировке, падали