До встречи не в этом мире. Юрий Батяйкин

может ждать забывчивых гостей

      до смерти. До посмертных посвящений.

      Ни Митридат, по капле пьющий яд,

      ни переживший глухоту Иосиф,

      что свой теперь возделывает сад,

      не ободрят, открытку в ящик бросив.

      Козлиный рай по-своему воспет.

      С морским песком их разделяет бездна.

      Киприд волнует завтрашний обед.

      А красота скучна и неполезна.

      Пусть перламутр пылится на земле

      и никого не зачарует звуком

      морских сирен. Здесь некому во мгле

      к поющей створке прикоснуться ухом.

      «Веселый луч скользнул по волосам…»

      Веселый луч скользнул по волосам

      и возвестил, что наступило утро.

      Еще себя не вспомнив, небесам

      я улыбнулся, радуясь тому, кто

      его послал. Безумное жилье

      исполнилось сиянием и верой,

      как будто здесь и не было ее —

      несбывшейся моей мечты. Из серой

      неласковой компании душа

      рванулась в вечный свет невероятный,

      из слез и прозябания спеша,

      хоть жизнь еще корячилась, в обратный

      непозабытый путь. И для лица,

      которому грозила одичалость,

      снискала откровение Творца,

      что сердце наконец-то достучалось

      в его врата. Теперь я не один,

      хоть вечер наступил и солнце село,

      и облака плывут потоком льдин.

      Желание отделаться от тела

      и оказаться только бы не здесь,

      увы, несвоевременно. На годы

      еще моя рассчитана «болезнь»,

      покуда я достигну той свободы,

      когда (смогу ль себя переменить?)

      я окажусь в неведомом, где наша

      жизнь не важней, чем воробьиный «фьюить»,

      и не довлеют ни вода, ни чаша.

      «Тигрица с крыльями, любительница сладкой…»

      Тигрица с крыльями, любительница сладкой

      богемной жизни, мы с тобой опять

      вдвоем. На кухне ночь. Украдкой

      мы встретились. Не спать

      приятно, а вознагражденье

      не обойдет лунатиков, и вот:

      мне общество – тебе варенье

      досталось. «Пчеловод»

      давно б нас придавил. Но соглядатай

      тебя не замечает. Стало быть,

      еще не обобщил. Внучатый

      племянник Феликса, умерив прыть,

      уходит восвояси. Видишь,

      хотя они следят за мной, пока

      для них общенье наше, как на идиш

      спектакль. Чека

      не признает богинь. Крылатых

      волнует преимущественно, как

      бы не утонуть в амброзии. Была ты

      уже однажды в банке. Шаг

      трудно предсказуемый. Не вынув

      тебя оттуда, я до сей поры

      бумажные мячи в корзину

      швырял бы в одиночестве. Пиры

      ночные не закатывал. Над слогом

      не засыпал, не охмурял твой слух

      признаньями в любви и смогом

      немыслимого мата. В двух

      ведомствах, как кандидат