Рэкетир Мишка. Александр Венгеровский

люди. (А между тем, не раз уже в руководящих кругах слышал Белянин рассказы о том, как Свистуненко в компании своих же подчинённых, с умным видом, с поучительными и наставительными разговорами выпивая первую рюмку, назюзюкивался под конец до совершенно обезьяньего вида).

      Михаил Авдеевич хмыкнул и изобразил на лице такую задумчивость, какую Белянин от роду ещё не видел.

      –А вы, Андрей Васильевич, не имеете соображений, кто бы мог это написать, – выдал он, наконец, продукт своих размышлений.

      Белянин ответил, что не имеет, и добавил:

      –Поймите меня правильно: я здесь не потому, что побоялся дурацких угроз. По-моему, такие вещи надо пресекать в самом начале. Если спустить шантажисту сегодня, он может повторить уже в отношении кого-то другого. – Директор запнулся и посмотрел на Свистуненко.

      –Да, да, – закивал тот. – Дело серьёзное. Я бы сказал, политическое дело. Тут пахнет терроризмом. Надо позвонить Сергею Николаевичу, – и Михаил Авдеевич твёрдой поступью направился к телефону.

      Белянин не верил своим ушам. Сергей Николаевич был первый секретарь райкома, и он никак не ожидал, что и он тоже будет вовлечён, да ещё так сразу.

      –Михаил Авдеевич, – начал он, – по-моему, нет никакой необходимости отвлекать Первого.

      –Уж вы предоставьте это дело мне, Андрей Васильевич, – ответил майор, набирая номер. – Это необычное дело. Политическое, я бы даже сказал, дело. Сергей Николаевич должен быть в курсе… Алё! Сергей Николаевич? Здравствуйте, Сергей Николаевич! Сергей Николаевич, я вас вот почему побеспокоил: у нас здесь необычный случай, я бы даже сказал, чрезвычайное дело, – и майор стал излагать это дело.

      Говорил он всё тем же спокойным, степенным голосом, тем да не тем. Что-то неуловимое в нём появилось, совсем чуть-чуть. Только из-за этого микроскопического чуть-чуть говорил он с Сергеем Николаевичем совсем не так, как с Андреем Васильевичем.

      «Да, у нас на Руси, если в чём другом не угнались за иностранцами»… Как там у Гоголя? С помещиком, у которого двести душ, говорили совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста.… А нынче? С директором совхоза разговаривают совсем не так, как со вторым секретарём, а со вторым секретарём совсем не так, как с первым секретарём обкома – и так восходи хоть до Генерального секретаря – всё найдутся оттенки. Эхма! Сто пятьдесят лет прошло, а всё то же, ничего не изменилось! «Но человек не стал лучше!» – как воскликнул бы чеховский Печенег. Вот был бы Михаил Авдеевич его подчинённым, он бы сейчас придрался к нему и так раз… До мата, как он только что зоотехника своего. Ишь, подлец, как распинается: «Да, Сергей Николаевич, сделаем, Сергей Николаевич», – будто специально затем позвонил, чтобы показать Первому, как он млеет от счастья произносить его имя.

      –Хорошо, Сергей Николаевич! Да…Да…Да! Я буду держать вас в курсе…Да, лично! Хорошо… До свидания. Всего доброго.

      Положив трубку, Свистуненко даже крякнул от удовольствия.

      «Выслужился, – подумал про себя Белянин, – и ведь не было никакой необходимости! У