Любовь и мороженое. Дженна Эванс Уэлч

для меня она особенная. Ведь именно благодаря ей я познакомилась со своей лучшей подругой.

      Эдди переехала из Сиэтла в Лос-Анджелес, когда мы перешли в седьмой класс. Однажды в раздевалке после физкультуры она услышала, как Сэди говорит своим подружкам, что некоторым нашим одноклассницам лифчики не нужны. Не будем кривить душой: в седьмом классе они нужны только одному проценту девочек. Но мне лифчик был особенно не нужен, и все понимали, что Сэди подразумевает меня. Я не обратила внимания на ее слова (то есть спрятала свою двенадцатилетнюю голову в шкафчик и сморгнула слезы), а вот Эдди поставила Сэди подножку на выходе из раздевалки. С тех пор мы с Эдди стали неразлейвода.

      – Уйди, вдруг это Лина, – как будто на отдалении послышался голос Эдди. Наверное, она отнесла телефон от уха. – Алло? – сказала Эдди уже в микрофон.

      – Эдди, это я.

      – Лина! УАЙАТТ, ОТСТАНЬ! – раздались приглушенные крики, а после них – нечто похожее на мексиканскую битву на ножах. У Эдди три старших брата, и вместо того, чтобы с ней носиться, они пришли к немому соглашению видеть в ней такого же парня. Что сполна объясняет ее характер.

      – Прости, – извинилась Эдди, снова взяв телефон. – Уайатт – идиот. Уронил мобильный на дорогу, и его переехала машина. Родители сказали, чтобы я давала ему звонить со своего. Да мне плевать, что с ним случилось, я не дам его друзьям-неандертальцам свой номер!

      – Брось, они не настолько плохие.

      – Смеешься? Ты же их знаешь. Вчера вечером я застала одного из них у нас на кухне. Он высыпал в огромную миску всю коробку хлопьев, залил молоком и ел поварешкой! А Уайатта, кажется, даже не было дома.

      Я улыбнулась и прикрыла глаза. Будь Эдди супергероем, ее способностью точно было бы «Спасение лучшей подруги от уныния». В первые мрачные недели после похорон именно она вытаскивала меня из дома на пробежки, заставляла есть и ходить в душ. Эдди – одна из тех подруг, которых ты не заслуживаешь и знаешь об этом.

      – Погоди, зачем мы вообще их обсуждаем? Только время зря тратим. Я так понимаю, с Говардом ты встретилась.

      Я открыла глаза:

      – Ты о моем отце?

      – Я отказываюсь его так называть. Мы всего месяца два назад об этом узнали.

      – Меньше.

      – Лина, я умираю от любопытства! Какой он?

      Я оглянулась на дверь спальни. Внизу играла музыка, но я все равно заговорила тише:

      – Скажем так: мне надо сбежать отсюда. И поскорее.

      – В смысле? Он псих?

      – Да нет, он вполне нормальный. Высокий, как баскетболист, что неожиданно. Но проблема не в этом. – Я глубоко вдохнула, чтобы придать своим словам особый драматизм. – Он смотритель кладбища. И живем мы на кладбище.

      – ЧТО?!

      Я была готова к воплям и заранее отнесла телефон от уха дюйма на три.

      – Тебя поселили на кладбище? Он что, копает могилы? – Последние два слова Эдди прошептала.

      – Думаю, новых захоронений тут не будет. Все могилы времен Второй мировой войны.

      – Да это ничуть не лучше! Лина, ты должна оттуда выбираться.