Добрые люди. Павел Кренев

говоря, я мало тогда что понимал в женской красоте и крепко путался в ответах на такие вопросы, но грудастую от негрудастой отличить уже мог.

      – Клавка есть Федотова, груди уже огромные! – восхищенно сказал я.

      Лысоватый вытаращил глаза, запричмокивал.

      – А какие у нее груди? Размер какой? Покажи, а, Паша!

      Я выставил вперед треугольниками локти:

      – Во такие!

      Матросик вытянул и без того длинноватое лицо и прошептал:

      – То, что надо. А рост у нее какой?

      Мне не с чем было сравнить рост Клавки, и я попросил:

      – А ты встань, и я скажу.

      Худенький матросик под общие смешки поднялся.

      Рост у него был невелик.

      – Ты ей примерно до носа будешь.

      Под общий хохот матрос схватился за сердце и воскликнул:

      – Клава Федотова – это мой идеал! Это любовь на всю жизнь. Ребята, дайте бумагу, я буду писать ей письмо.

      Он и впрямь двинулся к выходу.

      А потом я набрался храбрости и тоже задал вопрос, который очень хотел задать.

      – Я бы тоже хотел на флоте служить. Как к вам на службу попасть? – спросил я и крепко смутился. – К вам, наверно, только «отличников» берут.

      Кто-то захихикал, но матрос с тремя лычками шикнул на него и, сделав серьезное лицо, сказал мне и всем:

      – А как ты думал, Павел? Конечно, на флот призывают только «отличников», причем круглых. Здесь, к примеру, одни «отличники» сидят. Круглые.

      Кают-компания грохнула и зашлась в безудержном смехе. Я понял: матросы шутят. Наверно, среди них есть и те, кто имел по одной-две четверки в школе.

      Но моего отношения к советскому флоту и, конкретно, к эскадренному кораблю «Стремительный» это совсем не испортило.

      Я понимал: шутки шутками, а боевую технику в самом деле могут обслуживать только очень грамотные люди.

      Тот, с тремя лычками, мне так и сказал:

      – Ты, Павел, учись на пятерки, и тогда тебя возьмут.

      Потом началось самое волнующее и приятное. Кто-то спросил:

      – Ну, какое желание у тебя есть?

      Эх, в самую точку попал! Самым страстным, настоящим желанием моим, как и всей деревенской детворы, было носить военно-морскую форму. Я давно уже износил, истрепал, а потом и потерял бескозырку моего отца, служившего на Северном флоте. Теперь ничего не осталось.

      Но как спросить? Вообще, просить что-нибудь у чужих у нас в деревне было не принято. Но и упускать такую возможность было бы глупо.

      Я отважился.

      – Бескозырку бы мне поносить…

      Корабельная команда вытаращила глаза, и кто-то звонким голосом крикнул:

      – Правильная постановка вопроса! Парня надо одеть в форму советского матроса! Где у нас каптенармус, где Клычко?

      Все загалдели: «Где Клычко? Где Клычко? Давай сюда Клычко».

      Кто-то за ним побежал, и вскоре появился старший матрос Клычко – крепкий парень в ладно сидевшей форменке, со спокойными и нахальными глазами.

      (Уже потом, будучи взрослым, я узнал, что все военные, связанные с имуществом,