Песни созвездия Гончих Псов (сборник). Иван Охлобыстин

музыку.

      – И у нас неспокойно, – отер испачканные краской руки о тряпку тот, – новая черная дыра образовывается. Ночь с зоотехником не спали. А у вас что?

      – Хочу я новую дорогу к Белоборску проложить. Напрямую. Огромная экономия получается, и производительность подскочит, – поделился с ним Юлий Иванович. – Под это дело мы еще из центра новой техники наберем.

      Начальник планового отдела несколько секунд мучительно размышлял и наконец высказался:

      – Страшно.

      – Что страшно?! – озадачился директор. – В каком смысле «страшно»?

      – Во всех смыслах. Здесь вам не курорт, солнечные ванны не принимают. Строгий расчет, железная воля!

      – Воля стальная, расчеты с главным бухгалтером сделаем, – заверил его Юлий Иванович.

      – В центр надо звонить, – снова взялся за кисть начальник планового отдела, – и с Прокопенчуком переговорить, все-таки он бригадир дорожников. Прокопенчук дома. Отгул у него. Траву свою растит.

      – Что это за буква? – вгляделся в незаконченный транспарант директор.

      – Это не буква, это иероглиф – китайское предложение. Означает «Народная демократия – основа экономического процветания!», – объяснил Валериан Павлович. – Символ нашей солидарности с китайским промышленным капиталом.

      – Интригующе, – кивнул Литвиненко и полюбопытствовал: – Как там главный инженер?

      – Музицирует, – раздражительно отозвался Рюриков, – из-за занавеса детями командует. И ведь слышит, где, какие ноты детишки недобирают. Одно непонятно – кормить как?! Голова инженерская как раз на середине трубы располагается. Учительница его уже порошковым супом ошпарила. На половнике подать хотела. Половник к лопате привязала. Кричал страшно.

      – Беда! – вздохнул директор, – Как же мы его?..

      – А вот как раз не кормить – и сам выпадет, падла, – посоветовал начальник планового отдела, – таким, как он, полезно. И нам хорошо – пока Луков в трубе, сердцу спокойнее.

      Через десять минут Литвиненко подошел к дому Прокопенчука. Во дворе брехал крупный кобель, прикованный к добротной будке тяжелой цепью желтого металла.

      – Господин бригадир, – позвал директор, – Николай Анатольевич?!

      В глубине дома что-то щелкнуло, но Прокопенчук не появлялся.

      – Николай Анатольевич?! – заново воззвал к строению Юлий Иванович и постучал кулаком в калитку.

      Кобель обезумел от подобной наглости и предпринял попытку прыгнуть. Однако цепь не позволила дотянуться до ненавистного чужака.

      – В теплице он, – раздался из окна женский голос.

      – Так позовите, – начал раздражаться директор, – скажите, что Литвиненко пришел. По делу.

      – Не могу, – отказалась женщина, явственно из-за закрытой занавески разглядывая стоящего.

      – Почему не можете? – вздохнул Юлий Иванович, начиная помаленьку привыкать к причудам усть-куломского жизнеустройства.

      – Голая я, – честно признались из-за занавески, – батько одежду забрал.

      – Зачем? – изумился