Рубикон. Николай Шмагин

в отца или в деда, угадал?

      – В яблочко угодили, товарищ сержант. – Здоровяк был польщён вниманием к своей особе, и не скрывал этого. Простоват. У него всё на лице.

      – Я из тебя, Шмаринов, настоящего солдата сделаю, образцового.

      – А вы сами давно служите? – Ванька всегда был дипломатом, так и сейчас, незаметно перевёл разговор в другое русло.

      – Третий год уже мотаю, – крайне редко развеселился сержант, покровительственно оглядывая салажат. – Сначала тоже пришлось пахать, потом привык, втянулся. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и на гражданку.

      «Три года ты мне снилась, а встретились вчера…» – нежно пропел он басом, и снова превратился в грозного служаку.

      Что-то в нём было сокрыто такое, что вызывало страх и уважение. Характер стальной, бешеные искры вспыхивали в серых волчьих глазах, и широкая улыбка, от которой у многих мурашки ползли по спине, освещала иногда его широкое симпатичное лицо. Как солнце в зимней бескрайней тайге. Светит да не греет.

      – Правильный мужик наш сержант, хотя и не казак, – говорили о нём кубанцы на досуге с большим уважением.

      – Не будите во мне зверя, – в нужную минуту повторял он своим воспитанникам, и те слушались его беспрекословно. Да иначе и не могло быть. Попробуй, ослушайся, и небо покажется тебе с овчинку.

      Он тоже любил погонять их по плацу, муштруя строевой подготовкой, после чего у многих горели пятки, и появлялись мозоли на ногах. Больше других доставалось Ваньке. Его он муштровал с особым пристрастием.

      – Шо он к тебе придирается, Шмаринов, ни як в толк не возьмём.

      – Верняк, смену себе готовит. Из Ивана толк выйдет.

      – А бестолочь останется, – подтрунивали над Ванькой казачки, он молча отмахивался от них. Сам был в недоумении. Чего сержанту от него надо?

      – Будешь ты у меня, Шмаринов, настоящим бойцом. А дурь я из тебя выбью, не надо приблатнённым казаться, не идёт тебе это. О дружках, с которыми связался, забудь раз и навсегда, – поучал сержант приглянувшегося ему хлопца. – Поверь мне. Уж я-то повидал блатных, знаю их натурки поганые не понаслышке, – скрежетнул он зубами. – Будешь ты у меня правильный солдат. Сержантом станешь. Пригодится в жизни. Потом поймёшь, о чём я толкую.

      Спустя годы, уже на гражданке, Иван часто вспоминал своего сержанта с благодарностью. Со временем понял, чего он добивался от него, глупого паренька, заигравшегося в блатного урку для авторитета, и был признателен ему за преподанную науку жизни.

      Там, в армии, через труд и муштру, дисциплину, поддержку товарищей, он осознал, что означает на деле любимая армейская поговорка сержанта: «Не можешь – научим, не хочешь – заставим».

      Сержант Удальцов помог ему стать настоящим солдатом, затем сержантом, и не только он один приложил к этому благородному делу руку.

      На то она и армия – школа жизни.

      До неё ты был сопливым самоуверенным мальчишкой, после неё – стал настоящим мужчиной, человеком чести и совести. На которого можно положиться. С которым можно пойти в разведку. И мозоли на руках появились не от безделья, а наоборот…

      Но