Знаменитость. Дмитрий Владимирович Тростников

оттуда пропыленную магнитофонную кассету с ободранными наклейками. Не отрывая взгляда от дороги, он втиснул кассету в портативный магнитофончик «Весна», зажатый между передними сиденьями, и нажал клавишу.

      – Стоял я раз на стреме! Держался за карман! Как вдруг ко мне подходит не знакомый уркаган… – Из магнитофона раздался искаженный помехами, и приглушенный многочисленными перезаписями, но вполне узнаваемый голос Алеши. А затем в ритме танго вступила пронзительная скрипочка.

      В зеркальце заднего вида, я наблюдал, как водитель улыбается, и, скосив глаза, рассматривает – какое впечатление произвел сюрприз на певца.

      В этот момент наше такси остановилось на светофоре. А в соседнем ряду затормозил грузовик КАМАЗ, тоже в ожидании зеленого света.

      – Послушайте, в КАМАЗе тоже меня крутят! – завопил взбодрившийся Алеша.

      Василич энергично открыл пошире свое окно. Я тоже прислушался. Из кабины грузовика, возвышавшегося над нашей «Волгой» доносилась трудноразличимая музыка, заглушаемая фырчанием мотора.

      – …Выпьем за мировую, выпьем за жизнь блатную!… – напел вслух сияющий Алеша. – В позапрошлом году делали, с ансамблем «Хулиганы»?..

      – Точно! – согласился Василич.

      Светофор дал зеленый свет, и КАМАЗ с оглушительным ревом тронулся с места, обдав нас клубами отвратительно вонючего выхлопа.

      – Закройте окошки, сейчас же! – потребовала Ева, уткнувшись носом в розовый букет.

      – Знакомый голос! Вся страна слушает Алешу Козырного! – польстил Василич, закрывая окошко.

      – Слушать-то слушает. А в лицо никто не знает, – посетовал Алеша. – Ведь, если бы ты Федю не предупредил, кого он везет сегодня, он бы никогда и не узнал. Точно Федор? – спросил Алеша водителя. Но все равно чувствовалось, что он польщен.

      – Радуйся, что никто не знает. А то давно бы уже посадили за блатные песни, – проворчала Томашевская.

      Улучив момент, когда никто не видел, я слегка потискал ее ногу выше колена. Ева недовольно отдернула колено и даже не обернулась ко мне. А такси уже въезжало в один из новых окраинных микрорайонов Ленинграда. Уже пару пятилеток он застраивался одинаковыми панельными девятиэтажками. Здесь повсюду в небо торчали подъемные краны, а жители были обречены годами пробираться к своим жилищам через непролазную глину бесконечной стройки. У крайнего подъезда одной из таких новых девятиэтажек и остановилась наша машина. Вопреки традициям новостроек, лифт в подъезде работал.

      – Девятый этаж жми! – распорядился Василич. – Место сегодня новое. А то на старой квартире, слишком много записывались. Не хочу спалиться.

      – Зачем так высоко забрались? – Алеша нажал кнопку. Кабина поползла вверх.

      – А это чтобы, если менты нагрянут – по крышам уйти можно было, – пояснил Василич. – Шучу!

      – Это как американские коммунисты? А Ева у нас будет вместо Анжелы Дэвис… – захохотал Алеша. – Только нашим музыкантам с инструментами трудно будет на крышу вылезать.

      – Просто