Собирали злато, да черепками богаты. Елена Владимировна Семёнова

судить. Искусная работа. Кстати, вы её не нашли?

      – Кого?

      – Голову.

      – Ты что, медицина, думаешь, я за полчаса весь путь от Москвы до Петербурга обследую на предмет исчезнувшей головы? – буркнул Романенко. – Цоп-топ по болоту шёл поп на охоту… Собачья жизнь… Все теперь – люди как люди – отдыхают, кто как может. А я должен на эту жуть любоваться…

      – Стареешь, Васильич, – заметил Овчаров, осклабившись жёлтыми, неровными зубами. – И что ты, в толк не возьму, хмурый, как сыч? Ты ж теперь начальство! Самому начальнику полиции докладываешь, а прямо что туча грозовая.

      – К матери бы под вятери это начальство… Я начальствовать не привык, я своими ногами, руками, глазами и ушами привык работать, а не команды раздавать: сходи туда, сделай это, проследи за тем… Ещё теперь с этим трупом морока… Как, спрашивается, его личность устанавливать?

      – Да, Вася, сложно, – согласился доктор, закрывая свой чемоданчик. – Без документов и головы никак не установишь. Я свою работу закончил. Могу быть свободен?

      – Иди уже, – махнул рукой Василь Васильич, потирая поясницу. – Эх, спину ломит ещё… К дождю, что ли… Что скажешь, Никитич?

      – На небе ни облачка.

      – Тьфу ты, я не про то. Что о деле нашем скажешь?

      – Глухое дело, Васильич. Ни документов, ни головы… При убитом нет ни денег, ни вещей. Можно было бы предположить ограбление, но зачем тогда голова?

      – Чтобы мы не узнали личность убитого. А зачем это может быть нужно?

      – Зачем?

      – Ну, к примеру, для того, чтобы при случае иметь возможность воспользоваться документами убитого и выдать себя за него. Или же, если близкие убитого могут легко направить следствие по следу убийцы… Ты всё осмотрел здесь?

      – Обижаешь, Василь Васильич! Я, между прочим, даже землю на оконной раме нашёл, из чего можно сделать вывод, что убийца выпрыгнул в окно.

      – Или залез в него… – Романенко крякнул и опустился на колени.

      – Васильич, я же всё осмотрел! Охота тебе самому по полу елозить! Ты ж начальство всё-таки…

      – Иди ты к чёрту, – раздражённо бросил Романенко. – Всё, говоришь, осмотрел?

      – Всё… – неуверенно ответил Илья Никитич.

      – А что в том углу? На полу? Позади тела?

      Овчаров тотчас прильнул к полу и поднял завалявшуюся в углу запонку.

      – Надо же, запонка…

      – Эх ты, пустельга, – Василь Васильич, кряхтя, поднялся на ноги. – Осмотрел он всё… Доверь вам!

      – Виноват, Василь Васильич…

      – «Виноват!», – передразнил Романенко. – Между прочим, друг ты мой Илья, это запонка убийцы.

      – Почему ты решил? Может быть, она принадлежала убитому или кому-то из прежних пассажиров…

      – Невозможно.

      – Почему?

      – Здесь регулярно убираются. А полотёры, в отличие от сыщиков, мало-мальски ценных вещиц по углам лежать не оставляют, а кладут к себе в карман. А у нашего покойничка запонки на месте.

      – Да, в самом