Собирали злато, да черепками богаты. Елена Владимировна Семёнова

мою тайну всем. Конечно, это будет иметь для меня печальные последствия, но не столь печальные, чтобы проливать из-за этого кровь и участвовать в подлости. Я не пропаду. По крайней мере, из-за меня не погибнут люди, и сам я не окажусь на каторге.

      – Трус! Предатель! – прошипела женщина. – Неужели вы думаете, что сможете так легко уйти от нас? Что мы простим вас?

      – Я не просил прощения, Агриппина.

      – А теперь – лотерея смерти! – торжественно провозгласил проповедник в этот момент. – Для пришедших сюда впервые объясняю правила: сейчас явится некто, в чьих руках будет колода карт, и каждый из присутствующих вытащит по одной, и тот, кому достанется туз пик, умрёт в течение месяца!

      – Пиквикский клуб, – пробормотала Агриппина. – Я же говорила, что у этого глупца нет ни единой собственной идеи… Какое ничтожество!

      – Зато люди получают лекарство от скуки. Разве вы не знаете, Агриппина, что смерть – лучшее лекарство от этого недуга? Своя или чужая… Альфонс, я надеюсь, вы не струсите и сыграете, по крайней мере, в последний раз?

      Альфонс пожал плечами.

      Из темноты вынырнула странная фигура в чёрном балахоне с капюшоном, державшая в руке веер карт, и двинулась вдоль наэлектризованных людей, с волнением выхватывающих у неё карту за картой и облегчённо вздыхающих. Наконец, настала время тянуть для примостившейся в углу четвёрки.

      – Вы сейчас вытянете этого проклятого туза, – зло бросила Агриппина Альфонсу, бросая на пол крестовую даму.

      Альфонс усмехнулся, вытянул карту и передёрнул плечами.

      – Ты скоро умрёшь, – прошелестел голос из-под балахона, и невозможно было определить, мужской он или женский.

      – Какая глупость! – раздражённо фыркнул Альфонс, бросил карту и направился к выходу.

      – Ну, вот, товарищи, – негромко произнёс Саул, – теперь нам осталось привести приговор в исполнение.

      – Ты хочешь сказать?..

      – Да, Тадеуш, оставлять его в живых нельзя. Во-первых, может донести на нас, а, во-вторых, непедагогично для других… Нужно только придумать план… А пока идёмте, не стоит задерживаться здесь дольше.

      Сеанс закончился, и люди стали расходиться. Некоторые недоумённо пожимали плечами, другие, напротив, восхищались услышанным, и какая-то экзальтированная женщина бросилась на колени перед эстрадой и, раздирая платье, истерически возопила:

      – Слава учителю! Долой все запреты! Давайте разрушать и наслаждаться! Наслаждаться!

      Её подняли и вывели под руки. Тадеуш звонко рассмеялся, задержавшись в дверях:

      – Если бы эту неврастеничку не остановили, она бы, пожалуй, стала бегать по эстраде голышом…

      – И наслаждаться… – добавил Саул.

      – Чем? Вряд ли этот бедолага мог бы оправдать её доверие!

      – Прекратите говорить пошлости! – сердито бросила Агриппина. – Всё-таки здесь отвратительно! Отправить бы всю эту истеричную публику в Сибирь, чтобы они наслаждались друг другом там и развеивали бы свою скуку!

      – Потерпите,