Страшная Эдда. Мария Елифёрова

было не разглядеть; золотистая полутьма заполняла его, как будто в нём были зажжены факелы – но огня нигде не светилось. Ни потолка, ни дверей видно не было. В сумраке мелькали какие-то фигуры, слышались смех, звон и пение. Кутаясь в плащ, Хёгни двинулся туда. Глаза его постепенно привыкали к слабому золотистому свету, и он вгляделся в то, что предстало перед ним.

      Зал был полон воинов, молодых, красивых и сильных, похожих на отражение Хёгни в зеркале, но всё-таки разных – сидевших, стоявших и лежавших на полу, сплошь покрытом пушистыми шкурами неизвестных зверей. В стороне стоял длинный стол с двумя скамьями, но им почти никто не пользовался – пирующие утаскивали со стола блюда и ковши и располагались на полу. Крылатые валькирии бесшумно скользили между воинами, то и дело подавая им еду или питьё, до которых те не могли дотянуться, или присаживаясь рядом с ними поболтать. Все были нагие, в гриднице Одина было жарко, как у очага, и испарина сверкала на их телах. Посредине, на возвышении, похожем на барабан, плясала обнажённая валькирия с двумя мечами в руках, в сияющем шлеме, в стальных поножах; косы её развевались из-под шлема, расправленные крылья трепетали за плечами, и оба меча пели, рассекая воздух. У Хёгни перехватило дыхание. Где-то среди этого счастливого веселья был Сигурд – Сигурд, которого он не знал, как искать, не знал, что скажет ему, когда найдёт. Узнает ли он Сигурда при встрече? Да полно, может, Хильда пошутила над ним, и никакого Сигурда тут нет? Разве сюда пустят человека, убитого в собственной постели ударом в спину?

      Хёгни слишком хорошо помнил, кто нанёс этот удар. Он стиснул кулаки, и глаза ему обожгли слёзы.

      – Хёгни! Это ты? О боги!

      Неужели ему послышалось? Он не слышал этого голоса уже больше двух лет, с тех пор, когда сам заставил его умолкнуть. Он торопливо вытер глаза краем плаща. Из глубины зала к нему шёл высокий стройный воин, бесцеремонно переступая через лежащих сотоварищей.

      – Хёгни!

      Это был Сигурд – такой, каким его запомнил Хёгни, невыносимо прекрасный, с улыбкой протягивавший руки к нему, Хёгни – после всего, что случилось тогда. Только вместо лохматой волчьей шкуры на его плечах лежал серебристый плащ, отброшенный за спину. Хёгни потупился.

      – Ты говоришь так, как будто очень рад меня видеть.

      Сигурд крепко взял его за плечи.

      – А если это правда?

      – Но то, что я с тобой сделал… – Хёгни не знал, куда деваться от стыда. Он совершил самое ужасное, что только может сделать воин во всех девяти мирах – и вот человек, с которым он так обошёлся, приветливо смотрит на него и пытается его обнять. Хёгни вырвался.

      – Я же убил тебя, – задыхаясь, сказал он, – убил собственного названого брата, ударом в спину, вот этими руками…

      – Это было давно и не здесь, – прервал его Сигурд, глядя ему в лицо своими васильковыми глазами.

      – Но ты не знаешь всего! Я хотел забрать твоё золото…

      – Ты не унёс его сюда. Здесь мы оба нагие, не всё ли равно?

      – Ты… неужели ты меня прощаешь? – едва смог выговорить Хёгни. Голова у него кружилась. Сигурд прижал его