Соль. Максим Пэйн

инвентарь.

      – Что это за место? – Анна посмотрела на меня встревоженно.

      Гулкий и трескучий раскат грома прокатился по кладбищу.

      – Должно быть, склад.

      – А для чего тогда свечи?

      – Понятия не имею! Может, могильщик использовал для освещения.

      Я достал свой телефон и включил фонарь. Направив столп света налево, я не смог поверить своим глазам. В углу стоял большой серый надгробный камень с выгравированным именем дедушки Анны.

      – Вот это поворот! – я воскликнул, подбегая к надгробию в поисках фотографии.

      – Значит, я была права! – Анна бросила огорченно. – Все-таки надгробие свалилось. Ладно, хотя бы могильщики на склад занесли.

      Я посмотрел на фотографию дедушки Анны. Она была вставлена в маленькое мутное стеклянное окошко, все в мелких царапинах. Черно-белое и невзрачное, тем не менее, оно отлично сохранилось, несмотря на долгие годы. Дедушка был запечатлен в черном костюме и в черной широкополой шляпе. Черты его лица выглядели сурово, широкие брови были нахмурены. Я достал камеру и сделал несколько пробных снимков. Со вспышкой фотография засвечивалась, а без вспышки получалась мутно-желтой. Промучавшись минут пятнадцать и испробовав разные режимы, я решил извлечь фотографию из окошка.

      – Что ты делаешь? – Анна накинулась на меня, когда я начал отковыривать окошко от надгробия железкой, валявшейся в углу. – Это же кощунство!

      – Не беспокойся! Я сделаю нормальное фото и верну все на место!

      Анна взглянула на меня с негодованием и, скрестив руки на груди, отвернулась.

      – И ведь никому не скажешь теперь, что нашли надгробный камень, – она хмыкнула, присев на полу.

      – Ну и что! Это же только нас касается!

      – Все равно мне как-то неудобно, что мы так взяли и улизнули с утра.

      – Да брось ты! Какая им до этого разница?

      – А что скажем, если спросят где были?

      – Гуляли. Да никто и не спросит вовсе. Кому до этого есть дело? Все своими делами заняты.

      Провозившись с железкой и дважды поранившись в процессе, я, наконец, отодрал окошко от надгробия. Осмотрев его со всех сторон, я не нашел ни единого отверстия, через которое можно было бы вытащить изображение и, немного поразмыслив, разбил стекло о каменный столик. Анна вздрогнула от неожиданности, но не сказала ни слова. В ее глазах читался упрек и разочарование, но мое желание заполнить альбом было сильнее меня. Снаружи послышался очередной тягучий грохот грома и яростный свист неожиданного порывистого ветра.

      Я развернул фотографию и снова сделал серию снимков, но ни один не устроил меня. В помещении было очень темно, и глянцевая поверхность фотографии отсвечивала при вспышке.

      – Нам надо уходить! – Анна сказала, съежившись. Забирай фотографию! Дома сфотографируешь!