Стань для него единственной. Виктор Валентинович Ермаков

вот она, через дорогу, – улыбаясь, оживился он. – Ну, Кать, едем ко

      мне, – продолжал настаивать он, – прямо сейчас, а? Оставим твою

      машину здесь – и ко мне, а завтра заедем за ней, ты же выходная?

      Я улыбнулась ему ласковой тёплой улыбкой, нежно коснулась губами

      уголка его губ:

      – Нет, Костя не сегодня. Мы же договаривались – сегодня я домой. Сейчас

      же праздничные выходные, давай как-нибудь встретимся, можем днём или

      вечером.

      – Слушай, – оживился Костя, – а хочешь на 9 мая салют посмотреть?

      Можем сесть где-нибудь на террасе ресторана, здесь же, во «Временах

      года», ну или у меня, потрясающий вид, вся Поклонка, как на ладони – ни

      толкотни, ни давки, никакого столпотворения.

      – Может быть, может быть, – улыбнулась я в ответ, чмокнув в щёку,

      надела туфли, натянула на себя трусики и, распахнув дверь, вышла из

      машины.

      С одной стороны Костиной машины белые полоски, словно клавиши рояля,

      делившие бетонный пол, определяя места для автомобилей, были пусты.

      С другой стороны припаркованный автомобиль отделял нас от стены,

      которой заканчивалась парковка. И хотя кроме нас на стоянке не было ни

      одной живой души, всё же поправлять причёску, как-то пытаться

      привести в божеский вид смятое платье, подтянуть трусики я пошла в

      ту тихую полоску между автомобилями, где меня не сможет заметить

      вдруг въехавшая на парковку машина. Только цоканье моих каблуков

      нарушало тишину, о которой обычно говорят «тихо, как в могиле».

      Мысленно произнеся это слово, я поняла – зря. Накаркала. В машине,

      припаркованной рядом, на откинутом назад водительском кресле лежал

      труп. Неоновые лампы лили свой матовый свет на его лицо, отчего оно

      было бледно-мертвецким. От испуга и неожиданности я чуть не

      описалась на месте.

      – Костя, – вымолвила я ледяным от страха голосом, – тут труп.

      – Где? Какой ещё труп? – выскочил из машины Костя в распахнутой

      рубашке, придерживая незастёгнутые брюки.

      – Там, – зажмурив от страха глаза, тыкнула я пальцем, указывая на

      открытое окно машины.

      В следующую секунду я онемела от страха, вцепившись в Костю. Труп, как

      в фильме «Восставшие из ада», не открывая глаз, вытянув вперёд руки,

      стал медленно подниматься.

      Затем его глаза открылись, взгляд был устремлён перед собой. Заведя

      машину, труп тронулся с места и медленно поехал к выходу.

      Я присела, от стыда, перемешенного со смехом, обхватив голову руками:

      – Вот я дура! Как мне в голову могло такое прийти? Ну, а что, – пыталась

      оправдаться я, – увидела его, а он лежит, точно как покойник, бледный и

      не дышит.

      – Будешь тут бледным, насмотревшись такого, – смеялся Костя. – С

      другой стороны, всё веселее, чем тупо лежать, ожидая босса. Сразу три

      жанра – тут тебе и порно, и комедия, и трагедия.

      – Трагедия? –