Девушка из Бруклина. Гийом Мюссо

суперсовременному миру электроники и чувствовала себя как дома в ледяных громадинах аэропортов.

      Даже теперь, глядя в прошлое, я не могу понять, что толкнуло нас друг к другу. С чего вдруг именно в этот период нашей жизни мы поверили в будущее несовместимых пар?

      «Нам нравится быть не собой», – написал Альбер Коэн. Может быть, мы потому и влюбляемся иной раз в полную свою противоположность. Надеемся на дополнение, преображение, метаморфозу. Ожидаем, что, сблизившись с антиподом, станем полноценнее, богаче, шире. На бумаге это получается хорошо, в жизни – в редчайших случаях.

      Иллюзия любви рассеялась бы очень скоро, но Натали забеременела. Перспектива создания семьи подкрепила мираж. Во всяком случае, у меня. Я уехал из Франции и поселился в Лондоне. Натали снимала тогда квартиру в районе Белгравия, и я был с ней рядом во все время ее беременности.

      «Какой из ваших романов больше всего вам нравится?» Во время рекламных акций журналисты непременно задавали мне этот вопрос. С годами я научился отвечать обтекаемо и отделывался дежурной фразой: «Трудно сказать, ведь книги – те же дети, вы меня понимаете».

      Книги – не дети. Я сидел в палате, когда рождался мой сын. Акушерка протянула мне крошечное тельце Тео, я взял его и понял сразу, какой жуткой фальшивкой является моя фраза в многочисленных интервью.

      Книги – не дети.

      Книги – особый предмет, сродни волшебной палочке. Пропуск в иной мир. Бегство. Книги могут стать лекарством и помочь справиться с житейскими передрягами. Как говорит Пол Остер, книги – «единственное место в мире, где два чужака могут сблизиться». Но они не дети.

      Ничего не сравнится с ребенком.

      3

      К моему великому изумлению, Натали вернулась на работу через десять дней после родов. Сверхурочные часы и командировки не позволили ей во всей полноте прожить первые недели – прекрасные и ужасные – жизни нашего сына. Впрочем, кажется, младенец не особенно ее вдохновлял. И вот однажды вечером, раздеваясь в гардеробной, служившей продолжением нашей спальни, она сообщила мне тусклым голосом:

      – Мы приняли предложение Гугл. У них будет контрольный пакет акций нашего предприятия.

      Мне понадобилась не одна минута, чтобы я смог произнести:

      – Ты серьезно?

      Натали с отсутствующим видом сняла туфли, потерла натруженную щиколотку и добила меня:

      – Серьезно. С понедельника я со своей группой работаю в Калифорнии.

      Я смотрел на нее квадратными глазами. Двенадцать часов на самолете пролетела она, но джетлаг[4] был у меня.

      – Натали! Ты не можешь одна принимать такие решения. Нам надо все обсудить. Нужно…

      Она устало опустилась на край кровати.

      – Я понимаю, что не могу просить тебя ехать со мной…

      Я окончательно съехал с катушек.

      – Но я вынужден с тобой ехать! Я не забыл, что у нас трехнедельный малыш!

      – Не кричи! Мне еще хуже, чем тебе, Рафаэль.

4

Джетлаг – явление несовпадения ритма человека с обычным дневным ритмом, вызванное ночной работой, переходом на летнее время или быстрой сменой часовых поясов при перелете на самолете.