Небо над бездной. Полина Дашкова

по фамилии Савельев. Сонный, мятый, Савельев вышел из кабинета, шаркая тапками, потягиваясь. Он был в джинсах и черной футболке. Зевнул во весь рот, улыбнулся и прошептал:

      – А, Петр Борисович, здравствуйте.

      Эти тапки, зевок, улыбка взбесили Петра Борисовича. Но он сдержался, спросил спокойно и сурово:

      – Что здесь происходит?

      – Ничего особенного. Все спят, – ответил Савельев и опять зевнул. – Чаю хотите?

      – Какого чаю? Где старик? Кто с ним?

      – Федор Федорович у себя в спальне. С ним Софья Дмитриевна. Все нормально, не волнуйтесь.

      Надо было просто войти в спальню, хотя бы взглянуть на старика, но Кольт малодушно медлил, боялся, что не выдержит, сорвется, расплачется, и от этого злился все больше.

      – Что значит – нормально? – прошипел он, исподлобья глядя на Савельева. – Где врач? Где сиделка?

      – Нет никого, кроме меня и Софьи Дмитриевны.

      – Почему?!

      Савельев прищурил близорукие глаза, посмотрел на Кольта без всякого почтения и сказал:

      – Петр Борисович, будьте добры, пожалуйста, не кричите. Софья Дмитриевна только что заснула, а спит она очень чутко. Давайте мы побережем ее силы.

      – Почему нет врача? – повторил свой вопрос Кольт с ядовитым вкрадчивым спокойствием.

      – Видите ли, ситуация достаточно сложная. Кажется, Иван Анатольевич не все сказал вам.

      – Что ты мелешь, служивый? – тихо взревел Кольт. – Иван Анатольевич мне всегда говорит все! Это его обязанность! Или ты намекаешь, что Зубов от меня что-то скрывает? Кто ты вообще такой? Что ты себе позволяешь? У старика приступ, ты тут дрыхнешь, а он может умереть в любую минуту.

      – Да, стало быть, не знаете, – пробормотал Савельев и после паузы добавил чуть громче: – Софья Дмитриевна сделала Федору Федоровичу инъекцию.

      – Какую инъекцию?

      – Ту самую, Петр Борисович.

      Кольт медленно опустился на диван, посидел мгновение, тряхнул головой, вскочил и принялся шарить в карманах пиджака, искать сигареты. Нашел пустую пачку, скомкал, швырнул в угол.

      – У нее не было препарата! Не было, ты понял? Все осталось там, на яхте! Как она могла вколоть ему? Что вколоть? Ну! Отвечай!

      Савельев молча вышел из комнаты. Через минуту вернулся с сигаретами, протянул Кольту пачку.

      – Иван Анатольевич, вероятно, не хотел вас заранее тревожить, – произнес он сонным мирным голосом и щелкнул зажигалкой, – у вас было важное совещание, а в двух словах все равно ничего не объяснишь.

      – Ну, так объясняй в десяти, в ста словах. Слушаю тебя.

      – Петр Борисович, вы не волнуйтесь. Я могу, конечно, объяснить вам в ста словах, но будет лучше, если Софья Дмитриевна сама расскажет. Там очень уж все сложно, запутанно. У вас наверняка появятся вопросы, а я вряд ли сумею ответить.

      Кольт честно пытался сдержаться, но его колотила дрожь, и голос сам собой взлетал до невозможной громкости. Савельев смотрел на него сочувственно, и это было странно. Петр Борисович привык, что ребята из службы безопасности,