Она и всё остальное. Роман о любви и не только. Даниил Гранин

боялась, что у неё больше не будет детей.

      – Ну и слава богу.

      – Я никогда не знала, хорошо это или плохо, что я родилась.

      – Теперь об этом рассуждать глупо. Ты родилась, и радуйся, и благодари мать. Магда, а ведь я ничего о тебе не знаю, ты замужем, есть дети?

      – Тебе это обязательно?

      – Вот ты про меня многое знаешь, тебя снабдили сведениями, верно?

      – Разумеется. И адрес, и зарплата, и что бывшая жена с дочкой уехали несколько лет назад, живут в Мюнхене, так?

      Интересно, она ни разу не упоминала про мужа, обычно это означает: или развелись, или она не замужем. Родителей она упоминала – мать, дедушку, а вот слово «отец» она вообще избегает произносить. Беззамужних Антон всегда чувствовал, а вот насчёт детей…

      – Не мучайся, – догадалась она, – я уже два года как погасила семейный очаг.

      – Почему?

      Она хмыкнула:

      – Не угадаешь.

      – Он храпел?

      – Хуже – стал петь. Это было невыносимо, ни слуха, ни голоса. Достаточно?

      – И всё?

      – Он ненавидел русских. Он жалел, что не был на войне.

      Антон ждал. Тогда она сказала:

      – Он требовал, чтобы я проклинала русских. «Ублюдки, приматы, – твердил он, – насильники».

      – А ты? Ты ведь тоже не любила нас.

      – Я спрашивала его, как же они могли разгромить нас, немцев, если они приматы?

      – Вы из-за этого разошлись?

      – Он меня избил. Тогда я ушла.

      Густой поток машин делал улицу узкой, шумной. Шум моторов, наверное, помог Антону, он даже подумал: «Скажу под шумок»… Не наклоняясь к Магде, не поворачивая головы, он сказал: «Ты мне нравишься».

      Давно он не говорил ничего подобного, не было надобности, такое признание ставило бы его в зависимость, у него обычно всё образовывалось и без этого. Отношения с девицами не требовали от них ответа, он прекрасно знал, когда уже достиг, и всё созрело. Наступал момент, когда она сама ждала, каждая «она» к какому-то моменту тоже «доходила».

      Он держал Магду под руку, не глядя на неё, фраза эта вырвалась внезапно, услышав её, он удивился и обрадовался – слова прозвучали спокойно и уверенно.

      Магда ему не ответила, продолжала шагать так же легко, размашисто, стук её каблучков перебивал уличный шум, тогда Антон повторил то же самое, чуть громче:

      – Ты мне нравишься.

      – Наверное, – произнесла она без всякого выражения.

      Он остановился, развернул её к себе:

      – И что же?

      – А что ты хочешь знать?.. И зачем?.. Не надо. Нам сейчас направо.

      Они шли в гости к её приятелям. По её словам, это была весьма интересная семья – два сына, муж с женой, все четверо работали в зоопарке. Они обожали своих подопечных и рассказывали о них всевозможные удивительные истории.

      Антон ещё ни разу, ни в одной своей поездке в Германию, не был в частных домах, обычно встречался с нужными людьми где-то в кафе, в ресторанах.

      Дом, где жили Штольцы, был обычным берлинским четырёхэтажным домом с маленьким палисадником. В подъезде висело объявление, Антон прочел:

      «Уважаемые господа, мы хотим предупредить вас, что сегодня с восьми вечера и, возможно, до одиннадцати часов будет музыка,